Грехи (октябрь 2008)

Здесь должна была бы естественным ходом явиться надежда, вера в чудо - да и разве мало случаев исцеления вопреки врачебным приговорам? Но консилиум врачей не обнаружил улучшения и надежды не дал; смерти ждали со дня на день. Боли становились все сильнее, острые приступы начинались с вечера, когда Майоршин приходил с работы, и длились всю ночь. Каждые 10-15 минут нужно было переворачивать Светлану, чтобы ей стало хоть немного легче. Приходила медсестра, колола антибиотики. Перевязки, все гигиенические процедуры делал сам Олег - именно это, сказали врачи, продлило ей жизнь, но спасти уже не могло. Каждая перевязка - сорок минут, родственница однажды присутствовала - не выдержала ни вида, ни запаха, стало дурно. А Олег спать рядом ложился - позволял себе фрагментированный сон, по десять минут серия. (Это так, к девичьему вопросу «Что такое любовь?»)

На следствии Майоршин говорил, что Светлана много раз просила прекратить все это - убить ее. Следствие не поверило ему, суд тоже. У других родственников она не просила этой милости, нет, - но, с другой стороны, никого ближе Олега у нее не было. Другим говорила, что смертельно устала, «вот так залезла бы в этот шкаф, закрылась бы там - и умерла», но «убейте меня» - нет, не говорила.

21 июня - пятница, конец рабочей недели, - Майоршин сделал это.

Как написано в обвинительном заключении, он «…был в состоянии алкогольного опьянения, не выдержал, психанул, т. к. он практически сутками не спал… подошел к ней и начал ее душить руками, а может и каким-то предметом, веревкой, проволокой, точно не помнит «…» От его действий у нее была вся шея синяя».

Он позвонил Насте: мама умерла. Настя сразу спросила, что за пятна на шее.

«Не знаю, - сказал он, - не трогай ее».

На поминки он не пошел. Cразу после похорон попросил Сергея Кудло отвезти его в милицию, где и дал признательные показания.

VI.

Прокуратура считает, что явка с повинной - не следствие мук совести, а элементарное желание поблажки. Уже было готово заключение судмедэксперта из морга: смерть насильственная, от задушения, в области шеи странгуляционная борозда - за Майоршиным пришли бы по-любому, чего уж там.

Олег говорит, что не сразу сдался, потому что хотел похоронить жену. Он не мог ее не похоронить.

Алексей Юрьевич Алмаев, прокурор города, сразу объясняет: «Тут в чем все дело, почему такая позиция прокурора. Он не ее освободил - он себя освободил. Врачи сказали - два дня, а она живет неделю, вторую, третья пошла. Ну когда же, думает он, ну когда же?» - «Поторопил ее, значит? Чтоб не задерживалась на этом свете?» - «Мотивом по сути было не сострадание. Просто не оправдались его надежды на быстрый уход. Просто она ему надоела».

«Но это был гражданский брак, имущественного, наследственного интереса у него не было… он мог бы просто уйти, просто отказаться», - говорю. «Он взял на себя это обязательство - ухаживать до конца».

Алексей Юрьевич уверен, что дело это совсем простое и даже не очень-то интересное. Мужик устал и развязал себе руки, делов-то. А шум, поднятый журналистами, считает он, вся эта мелодрама, только повредили подсудимому.

- Я не говорю, что его надо отпускать. Но десять лет! - растерянно говорит Ольга, а я думаю, как много загадочного в этом деле. Обвинительное заключение замечательно лапидарно - всего-то пять страниц: рапорт из морга, протокол осмотра, протокол явки с повинной и задержания, показания обвиняемого и трех свидетелей, - все, достаточно. Самого, на мой взгляд, интересного - судебно-психиатрической экспертизы - нет, ее просто не сочли нужной. Выпил-убил-признался - чего тут исследовать? В приговоре суда содержится следующий пассаж: «Суд в действиях подсудимого Майоршина не усматривает наличия у него состояния аффекта в момент совершения преступления вследствие длительной психотравмирующей ситуации, поскольку, как это установлено в судебном заседании, в момент совершения преступления он находился в состоянии алкогольного опьянения, то есть совершил преступление под воздействием алкоголя…» То есть выходит, долгое и страшное умирание жены не было «длительной психотравмирующей ситуацией», а убил, потому что выпил (про два литра пива, кстати, сам рассказал). Просто, легко, изящно.

Спрашиваю Ольгу, почему не было экспертизы, отвечает растерянно: «Адвокат мне сказал, что он предлагал Олегу, а он отказался… Но Олег говорит - да нет, ничего он мне не предлагал… А что, надо было?»

Другой вопрос: почему Олег не попросил суда присяжных? «А что это такое?» - спрашивает Ольга.

Вот «новые бедные» - люди, обделенные прежде всего информацией о своих правах и возможностях. Нет у них на полках уголовно-процессуального кодекса, нет интернета, где можно посоветоваться, нет просто толкового адвоката; нет элементарных правовых знаний (как не знали, например, что Светлане положены обезболивающие наркотики, об этом - случайно! - сказала медсестра уже перед ее смертью, такая вот попалась хорошая, что сказала - и даже адрес дала, да вот не успели).