Грехи отцов. Том 2

— Хорошо, это все в прошлом, а как насчет будущего? Вы же не только для того приехали в Нью-Йорк, чтобы жаловаться на Корнелиуса. Ну, я могу устроить так, чтобы няня привела к вам всех детей, включая Бенджамена, чтобы вы смогли с ними повидаться, но думаю, что будет легче это сделать, если вы переедете в другую гостиницу.

Она говорит, что нет проблем. «Плаза» как раз подходит ей, она благодарит меня и просит, если можно, чтобы окна ее апартаментов выходили в сторону парка.

— Конечно, — сказал я, — я это улажу!

Она говорит, что я милый. Я бросаю на нее взгляд, но это бесполезно, я не могу продолжать сохранять серьезное выражение, и начинаю смеяться, она тоже смеется.

Мы стали друзьями с матерью Гренделя.

— По-моему, вы хотите вернуться в Нью-Йорк, чтобы снова быть рядом с вашими внуками, — говорю я в тот момент, когда мы ставим бокалы с шампанским, но ее маленькое лицо под макияжем становится более твердым.

— Я больше не хочу расстраивать мою девочку, — говорит она. — Я переехала из Флориды в Нью-Йорк и из Нью-Йорка в Англию, чтобы быть рядом с ней, но это вовсе не решило проблему. Теперь я могу только ждать в надежде на то, что в один прекрасный день она изменится. Я так уверена в том, что, если бы ей удалось выйти из-под влияния Корнелиуса...

— Вы можете говорить о Вики — прерываю ее я, — не упоминая о Корнелиусе?

Но она не может. Корнелиус — часть ее собственного мифа. Она должна кого-нибудь обвинять в том, что романтическая молодость прошла, и она стала маленькой пожилой женщиной, которая стареет в одиночестве.

Она говорит, что Корнелиус умышленно сделал все возможное, чтобы восстановить Вики против нее. Она говорит, что они с Вики раньше прекрасно ладили: Она говорит, что знает, что попала в неприятное положение с Дени Дьякони, но, в конце концов, она все уладила, выйдя за него замуж. Кроме того, Дени был милым парнем. Такой домашний мужчина. Она, Вики и Дени — все они были так счастливы, пока Корнелиус не начал разрушать их счастливую семью.

Интересно, каким образом я могу сбить ее с курса «Корнелиус — злодей»? Но она не глупа: она видит, что мне надоело выслушивать этот односторонний взгляд на прошлое, и говорит:

— Вы хотите поговорить о настоящем...

— Конечно, да.

— Вы, кажется, как-то по особому говорите о Вики. Вы... вы...

— Да, я люблю ее. Конечно, я ее люблю.

— Дорогой, как прекрасно!

Я предлагаю ей сигарету, и она элегантно наклоняется вперед, чтобы прикурить. Тридцать лет тому назад она, должно быть, была неотразима. Не удивительно, что Корнелиус до безумия влюбился в нее.

— А Вики любит вас? — спрашивает она, надеясь услышать романтическую историю.

— Я работаю над этим.

Вивьен хлопает ресницами и говорит, что она очень хотела бы, чтобы в один прекрасный день я стал ее зятем.

Я не говорю ей, что мы с Вики никогда не поженимся, и не пытаюсь объяснить ей свои взгляды на любовную связь. Вместо этого я снимаю для нее самые богатые апартаменты, заказываю ей в номер шесть бутылок шампанского, чтобы она была счастлива, и говорю, что такая обаятельная женщина может пребывать только в соответствующих ей апартаментах «Плазы», украшенных бутылками шампанского.

Ее глаза затуманиваются и смягчаются. Она говорит, что просто обожает сильных, немногословных мужчин.

Я вызываю лифт рядом с конторкой портье и говорю кассиру, чтобы тот отослал счет за апартаменты Корнелиусу.

Вивьен остается на две недели и каждый день видится со своими внуками. Она спрашивает у меня, могу ли я одолжить ей сто долларов на такие расходы, как чаевые в «Плазе», и я даю ей двести и говорю, чтобы она не беспокоилась о возврате этого долга. Затем я заказываю ей каюту первого класса на «Куин Мери» и договариваюсь, чтобы в каюте было шампанское.

Вики, которой пришлось напрячь все силы, чтобы в течение двух недель два раза встретиться с матерью, делает еще одно сверхчеловеческое усилие и приводит детей на пристань, чтобы проводить корабль.

Позднее мы обсуждаем Вивьен. Мы мало говорим, потому что Вики не может спокойно говорить о своей матери, но, по-моему, она должна попытаться поговорить с кем-то о ней; я думаю, что, когда отношения между родителями и их чадом сильно портятся, проблему нужно спокойно всесторонне обсуждать, вместо того чтобы делать вид, что ее не существует вовсе. Это напоминает мне о нашей ужасной сцене Ромео и Джульетты в Бар-Харборе. Самая худшая вещь, которую мы могли бы сделать, это поклясться Корнелиусу, что мы никогда больше не вспомним об этом случае.