Грехи царя Омара

– Мансур, этот шакал – настоящий колдун!

– Я здесь, Саид! – И в битву вступил второй юноша, стараясь саблей поразить неуловимого Тимура.

Тот, сделав едва заметное глазу движение, вновь оказался ближе к наглецам. Теперь он просто стоял между ними. Казалось, его гибель неминуема. И Мансур с криком «Умри же, недостойный!» пошел на врага. Но тот снова оказался вовсе не там, где должен был быть. А вместо него сабля Мансура поразила Саида, того самого, который только мгновение назад посмел назвать Тимура шакалом.

– Саид, брат мой… – растерянно проговорил Мансур. Алая кровь, тонкой струйкой скользившая по холодно блестящей стали, застывала в пыли черными шариками. – Что же ты наделал, братишка…

Гнев разом покинул Тимура. Захлебнулась криком прекрасная София. И в это мгновение в раскрытых дверях показался еще один иноземец. Одет он был так же, как те двое, что имели наглость напугать Софию и напасть на Тимура, но повел себя юноша совсем иначе. Увидев спину человека, стоявшего над трупом с окровавленной саблей, он выкрикнул:

– О Аллах! Умри же, убийца моего брата! – И резко взмахнул руками, вызвав к жизни черную молнию.

И разом обмяк тот, кто наклонился над телом Саида. Он странно вздрогнул, потом его колени подогнулись, и вот он уже упал навзничь, так и не выпустив из рук своей сабли.

– Аллах милосердный! Мансур, царевич! – только и смог произнести юноша-колдун.

В самый глухой час ночи, когда, казалось, спало все живое, тишину дворцовых покоев прорезал пронзительный детский крик.

– Царевич! Родился царевич! – закричала Ясмин, дочь звездочета, распахивая двери в кабинет отца.

Тот опустил взгляд в свои таблицы, и черный ужас объял его душу.

«Нет, такого просто не может быть! Похоже, в мои расчеты вкралась страшная ошибка!» Зажав перо в трясущихся пальцах, звездочет царя Омара, Назир Благородный, еще раз проверил столбцы цифр. Но нет, все было правильно. Не в силах поверить в то, что уже второй раз сказали ему сухие цифры, Назир поднял взгляд в небеса. Звезды, холодно блестевшие в прозрачной черноте небес, подтвердили правильность расчетов.

Макама первая

– О Аллах милосердный! Смилуйся над нашей страной и над малышом!

– Что случилось, отец?

– Страшная судьба ждет царевича, малышка. Страшные кары обрушатся после его рождения на нашу прекрасную страну… Я не могу даже описать, насколько разгневаны небеса рождением наследника…

– Но что же делать, отец? Вы же не можете утаить такое от великого Омара, да хранит его Аллах милосердный…

– Я ничего и ни от кого не собираюсь утаивать, дочь. Я думаю, что мне стоит еще раз проверить все расчеты, взглянуть на расположение светил. Быть может, я не учел какой-то мелочи… Мелочи, которая станет решающей в судьбе наследника.

Ясмин кивнула. Она знала эту черту своего отца – проверять по многу раз вычисления в надежде найти просчет. Удивительно, но звездочет Назир Благородный радовался своим ошибкам! Он говорил, что найденная им ошибка – это чья-то счастливая жизнь, удар судьбы, который удалось отвести от какого-то неудачника. И потому девушка потихоньку вышла из комнаты, чтобы не мешать отцу.

Назир окликнул ее:

– Расскажи мне, дочь, как выглядит наш наследник.

– Отец, ну как может выглядеть новорожденный? Он крохотный, с красным сморщенным лицом… Аллах даровал ему черные волосы. И невероятно громкий голос.

– Увы, Ясмин, громкий голос Аллах дарует всем малышам. И за это его следует благодарить. Ибо если малыш молчит или тихо плачет, значит, нездоровье подтачивает его только что начавшуюся жизнь.

– Да, отец.

– Скажи мне, красавица, нет ли у него на теле каких-то особых знаков?

Ясмин посмотрела на отца с испугом.

– Откуда вы это знаете, отец?

– Говори же, девочка, не томи!

– На теле малыша никаких знаков нет. Но вот головка и шея младенца украшены огромным темно-красным родимым пятном. Вот здесь, за ухом, до самой шеи. – И Ясмин, приподняв черные, как вороново крыло, волосы, показала, проведя пальцами по своей тонкой шейке. – Царица, да смилуется над ней Аллах, сочла это хорошим знаком, ведь пятно почти полностью повторяет шрам, который появился у великого царя Омара после того страшного сабельного удара.

– О Аллах, почему ты так безжалостен к малышу… Иди, дочь моя, мне надо думать и еще раз проверить все расчеты.

Ясмин, поклонившись отцу, поспешила к своей госпоже, царице Хаят. Звездочет же, склонившись над развернутым во всю длину пергаментом, проговорил еще раз: «О Аллах, почему ты так безжалостен…»

Снова и снова скользило перо по колонкам цифр и магических знаков. Все было верно. И, как никогда сильно, эта правота расстраивала звездочета Назира.

– Что же мне делать? – опять спросил звездочет сам у себя. И в этот момент к нему пришло озарение. – Я знаю! Я знаю, кто мне сможет дать совет! Мудрый Георгий, да хранит Аллах милосердный этого иноверца, знает обо всем на свете. Его разум подскажет мне, в чем моя ошибка. Он спасет нашего наследника, спасет прекрасную страну Ал-Лат!