Грехопадение

Один человек перед смертью оглянулся на свою прожитую жизнь, и она предстала ему в виде песчаного берега, на котором отчётливо были видны цепочки следов двух пар ног. Это были его следы и следы его Ангела-хранителя. Внимательно разглядывая отпечатки ног на песке, он заметил, что в некоторых местах следы одной пары ног исчезали, а через некоторое время появлялись снова.

Это были самые трудные периоды его жизни.

Тогда человек спросил Ангела:

– Почему в самые тяжёлые времена ты оставлял меня одного?

Ангел-хранитель ответил ему:

– Ты всё неправильно понял. В самые тяжёлые периоды жизни я нёс тебя на руках…

…Я сидел на краю крыши, и думал о том, что бывают в жизни периоды, когда разного рода проблемы и неудачи переполняют чашу терпения и способны нас погубить. Кажется, что мы не можем никак изменить ситуацию, и тогда появляется ощущение безысходности, бесперспективности и собственного бессилия.

Бывает, что сложно что-то поменять в своей жизни, мы живём «по привычке» и терпим. Остаёмся в отношениях, которые давно не приносят нам радости; ходим на работу, на которую каждый день отчаянно хочется не идти; продолжаем жить с родственниками, от которых сбежать бы на край света…

И вот однажды мы задумываемся о том, ради чего мы всё это терпим, что получаем от этого, а что – теряем?

И вот оно тут, совсем рядом – отчаяние. Переживать его больно, но именно оно может дать силы. И тогда появляется «отчаянная» решимость поменять что-нибудь в своей жизни. И начать жить иначе. И в такой ситуации отчаяние – то самое «дно», от которого только и можем мы оттолкнуться. И выплыть.

А дальше, любое «как» можно перетерпеть, если есть какое-то «ради чего». Даже отчаяние легче переживать, когда в нём находишь ценность и важность.

Едва закончив свой внутренний монолог, я вдруг услышал скрип открываемой чердачной двери и тяжёлые шаги за спиной. Желая увидеть, кто ещё появился на крыше, я повернул голову и, – о, ужас, – не удержался и соскользнул вниз.

Пока я летел к неизбежному «дну», лишь одно волновало меня: почему именно сейчас, когда я всё осознал и принял решение жить, безжалостная судьба столкнула меня вниз. И только где-то внутри меня, в моём мозгу или в сердце, звучал уже знакомый мне голос: «…За всё нужно платить. Или расплачиваться потом…»

Ощутив сильную боль от удара о землю, сознание моё отключилось.

И всё исчезло…

И был вечер…

«Всему своё время, и время всякой вещи под небом:время рождаться, и время умирать;время насаждать, и время вырывать посаженное;время убивать, и время врачевать;время разрушать, и время строить;время плакать, и время смеяться;время сетовать, и время плясать;

время разбрасывать камни, и время собирать камни;время обнимать, и время уклоняться от объятий;время искать, и время терять;время сберегать, и время бросать;время раздирать, и время сшивать;время молчать, и время говорить;время любить, и время ненавидеть;время войне, и время МИРУ»

Экклезиаст

Через мгновенье, как мне показалось, я вновь себя осознал. Но вокруг была тьма. И в этой тьме слышалась оглушительная тишина. Потом сквозь эту тьму постепенно стал пробиваться свет. И наконец, я увидел перед собой огромный экран, будто был в зале кинотеатра.

На экране двигались огромные толпы людей, заполонившие площади города. Люди что-то громко кричали. С наспех сооружённых трибун, пытаясь перекричать людской шум, к толпам взывали новоявленные вожди. Вся эта громогласная какофония пробуждала в моей душе панический страх.

Происходящее напоминало Вавилонское столпотворение – смешение языков и полное непонимание друг друга. Потом послышались выстрелы, шум стал нарастать, переходя в оглушительный скорбный вой.

Ночь скрыла человеческие страдания, вопли и стоны. А когда рассвело, я увидел в лучах восходящего солнца ослепительно белое здание, сверкающее множеством стеклянных окон. И к этому сияющему строению, словно страшные чудища из преисподней, ползли грозные танки.

Грянули выстрелы, здание охватило пламя. Потом всё окутало дымом, и этот мрак затмил солнечный свет.

Пала «Вавилонская башня». То величественное строение, что было создано множеством разных народов и языков, разрушил жестокий неумолимый рок.

И тогда услышал я глас, звучный, призывный: