Греко-персидские войны

Однако эфоры продолжали тянуть время, в течение десяти дней откладывая ответ афинскому посольству. Трудно сказать, чем бы все это закончилось, если бы не нашелся один умный человек, по имени Хилай из города Тегея. Он обладал большим влиянием в Лакедемоне, и к его мнению прислушивались даже эфоры. А сказал Хилай очень простую вещь: «Дело обстоит вот как, эфоры: если бы афиняне не были в дружбе с нами, а состояли в союзе с варваром, то для перса открыты были бы широкие ворота в Пелопоннес, хотя бы поперек Истма и поставлена была мощная стена. Итак, послушайте послов прежде, чем афиняне примут какое-либо другое решение, пагубное для Эллады» (Herod. IX, 9).

Теперь даже до эфоров дошло, к каким катастрофическим последствиям может привести их упрямство. Спартанская армия уже находилась в полной боевой готовности и ждала только приказа о выступлении. Поскольку царь Клеомброт уже умер, а царь Леотихид находился с флотом на Делосе, то в городе официально правил сын Леонида Плистарх. Но поскольку он был еще мал, его опекуном был назначен двоюродный брат Павсаний, сын Клеомброта. Это была выдающаяся во всех отношениях личность: «Спартанец Павсаний был великим человеком, но в разных жизненных обстоятельствах проявлял себя по-разному, ибо обладал как блистательными добродетелями, так и тяжкими пороками» (Nep. Paus. 1). Именно Павсаний встал во главе сухопутных сил Лакедемона, его заместителем был назначен дальний родственник Эврианакт. Армия насчитывала 5000 спартанцев, при каждом из них находилось по 7 илотов. В ночь после разговора с Хилаем эфоры объявили поход, и Павсаний сразу же повел войска на север.

Наутро, едва отойдя ото сна, афинские уполномоченные вновь устремились к эфорам и сначала стали упрекать их в предательстве, а затем стали пугать тем, что Афины заключат мир с Ксерксом. Но спартанцы заявили, что их войско уже в пути, и объяснили изумленным союзникам положение дел. Афиняне поспешно отправились обратно, а вместе с ними выступили 5000 гоплитов-периэков.

Узнав о том, что армия Спарты направляется на помощь Афинам, правительство Аргоса решило срочно уведомить об этом Мардония. Аргосцы искренне ненавидели спартанцев и не находили ничего зазорного в том, чтобы уничтожить их руками персов. Когда Павсаний привел войска на Истм, гонец из Аргоса уже докладывал Мардонию в Афинах о походе лакедемонян. Теперь военачальнику необходимо было решить, что делать дальше.

Мардоний вовсе не собирался сражаться за Афины, они ему были ни к чему. Его поход в Аттику преследовал совсем другие цели, он просто надеялся принудить афинян к миру и внести раскол в ряды Эллинского союза. Но не получилось. Поэтому полководец принял решение сравнять Афины с землей, а свою армию увести в Беотию, как изначально и советовали фессалийцы. Понравится это беотийцам или нет, Мардоний не знал, но именно там, на обширных равнинах, он мог в полной мере использовать свое преимущество в кавалерии. В Атттике, где местность была гористая, военачальник был лишен такой возможности. Помимо этого, в Беотии находились дружественные персам Фивы, откуда Мардоний в случае необходимости мог получить помощь.

Во второй раз за столь короткий срок персы жгли и разрушали Афины. Все, что уцелело после нашествия Ксеркса, было уничтожено войсками Мардония. На месте города остались лишь груды камней и огромное пепелище.

Когда персидская армия начала марш в Беотию, Мардоний получил весть о том, что в Мегары прибыл авангард вражеской армии – 1000 спартанцев. Соблазн разбить этот отряд, вырвавшийся вперед, оказался велик, и командующий развернул войска. Персидская конница огнем и мечом прошла по землям Мегариды, но остановила продвижение, как только стало известно, что армия Павсания сосредоточилась на Истме. От перешейка до Мегар подать рукой, и Мардоний не стал искушать судьбу, вступая в бой с противником, к которому в любой момент может подойти подкрепление. Персы прекратили наступление и ушли в Беотию. Как заметил Геродот, Мегарида – «наиболее далекая местность Европы на западе, до какой доходило персидское войско» (IX, 14).

* * *