Гремучая смесь с колокольчиком

– После того как меня методично и жестоко избивали, когда у меня не осталось ни одного целого органа, я был готов на все, – хмуро ответил Илья Иванович. – Если бы я умер и произвели мое вскрытие, то мои органы напоминали бы губки, пропитанные кровью, и ничего больше. А синяков на коже не было. Каждое движение и даже слово вызывало во всем теле дикую боль. Я подписал все, что мне вменяли, лишь бы меня оставили в покое. А дальше… Мне дали двадцать лет.

– Господи, – выдохнула Таисия.

– Только один следак пожалел. Знали же, что дело сфабриковано, так через восемь лет ада на зоне меня признали недееспособным, провели психиатрическую экспертизу, тоже номинальную. Хотя к тому времени я уже, может, и был ненормальным на самом деле. И меня перевели в психиатрическую лечебницу… пожизненно.

Тая слушала его и не могла поверить, что такое могло произойти с обычным, ни в чем не повинным человеком. Вернее, такие случаи наверняка были и о них говорилось, но одно дело слышать и совсем другое дело видеть пострадавшего перед собой.

– И это лучше? – ужаснулась она. – Пожизненная психушка?!

– Для меня это казалось просто санаторием. Мне было очень плохо на зоне, поэтому остаток жизни я бы с удовольствием провел в закрытой психиатрической лечебнице. Да, таблетки, да, присмотр, режим. Но все равно намного мягче, чем на зоне…

– Вы же ни в чем не виноваты! Наоборот, спасли жизнь! – сказала Таисия.

– Это знал только я.

– А обжаловать дело? Нанять адвоката? – продолжала допытываться Таисия.

– Мама моя к тому времени умерла, она сердечница была. А люди, узнав, по какому обвинению у нее посадили сына, совсем ее загнобили. А больше родных у меня не было. Я не успел жениться, не завел детей. Была одна двоюродная тетка, но она тоже отвернулась от меня. Кто бы мне помогал? Нанимал адвоката? Я остался один. Тетке большое спасибо, что хотя бы мать похоронила, я и этого сделать не мог. Ситуация патовая сложилась, я вам скажу… – Илья Иванович налил коньяка и залпом опрокинул в себя.

– Но как вас выпустили? – спросила Тая.

– Я провел восемь лет на зоне и пятнадцать лет в закрытой «психушке», а потом на пороге моей жизни возник этот молодой человек, – покосился он на Алексея. – Он меня оттуда и вытащил, добившись проведения повторного психотерапевтического обследования и снятия диагноза угрозы для общества. Ну и, конечно, большие деньги. Они сыграли главную роль. Меня выпустили, и Алексей уже никогда не терял меня из виду.

– Когда я узнал историю своего появления на свет, то уже не мог успокоиться. И как только мне исполнилось восемнадцать, я начал проводить расследование. Сначала абсолютно безрезультатно, со мной никто и разговаривать-то не хотел. Но так получилось, что меня пригласили учиться за границу и в восемнадцать лет я уехал из страны, – сказал Алексей.

– А кто ты по специальности? – спросила Тая.

– Я художник, – ответил Алексей.

– Всемирно известный художник! – с гордостью поправил его Илья Иванович. – Он известнейший в Европе искусствовед, доктор наук.

– Я закончил школу искусств в Женеве и Высшую художественную академию в Вене, а потом… попал в криминал. Сейчас стыдно об этом вспоминать, но я занимался подделками. Это приносило колоссальный доход! Но я сумел завязать и даже отдал все деньги, заработанные нечестным путем, на благотворительность. Больше подделками я не занимался. Сейчас мое основное место работы – заведующий кафедрой реставрационных работ Высшей художественной академии в Вене. Еще пишу иногда на заказ. А когда у меня появились деньги, я нашел человека, который помог мне появиться на свет, и поверил в его историю. Если бы не Илья Иванович, меня бы не было в живых.

– И Алексей взял меня с собой в Европу, – подтвердил Носов.

– Я считаю тебя своим отцом.

– Да и мне некуда было податься. Ни родственников, ни друзей, ни жилья. Зато теперь вот уже пятнадцать лет я чувствую, что живу, спасибо Алексею, – ответил Илья Иванович.

Таисию потрясло то количество зла и несправедливости, которое выпало на долю этого человека.

– Но я на этом не остановился, – продолжил Алексей, – и несколько лет занимался тем, что пытался очистить имя Ильи Ивановича. Мы полностью сняли с него обвинения и теперь он носит статус невинно осужденного. Судимость тоже снята.

– Какая жуткая история, – передернула плечами Тая. – А те люди, которые сфабриковали дело, понесли наказание?

– Многих бог уже покарал, – ответил Илья Иванович. – Врач, который проводил мое освидетельствование и поставил мне диагноз, умер от онкологии, одного из свидетелей лет двадцать назад зарезали в пьяной драке. Нашли пару мелких сошек, которые признались, что выбивали из меня показания по приказу следователя. Главный врач больницы, где я работал, не дожил до суда, скончался от сердечного приступа. Но успел дать показания, что спасал свою шкуру, что даже переживал за судьбу бедного ребенка и ставил богу свечки, – хохотнул Илья Иванович, отхлебывая коньяк.

– А что с тем свидетелем, который показал, что вы силой затащили эту женщину к себе якобы издеваться? – спросила Таисия.