Гренадер

Потекли минуты ожидания.

Вокруг всё было спокойно: солнце встало, запели птицы. Подсохла роса на траве, и застрекотала какая-то мелкая степная живность. Только люди напряжённо всматривались в окружающий мир, не замечая его красоты. Пытаясь угадать возможную опасность. Но тихим был лес. Чуть шелестела листва в роще, и лишь отдалённый рокот мотоциклетных двигателей нарушал утреннюю идиллию.

Около девяти утра появились встречающие. Об акции в городе знали, но всенародным праздником она не стала. Приехали представители территориального совета и вновь назначенный директор клиники. Он заверил, что около больницы прибывших врачей ожидает куда более радушный приём: главный врач намеревается сказать короткую речь, собрался персонал, подходят горожане с цветами. В общем, событие не пройдёт незамеченным.

Вот и славно, подумал Саблин. Чем меньше толкотни и суеты на перроне, обязательной в таких случаях неразберихи, тем лучше. По-деловому посадим именитых медиков в автобусы, довезём до места, а там пусть празднуют, речи говорят.

Поезд прибыл точно по расписанию — в десять. Саблин спрашивал у Иоффе, не легче пустить под откос состав ещё в пути. Нет, отвечал подполковник. Им нужна громкая акция, и чтоб непременно в городе, на глазах у зрителей. В крайнем случае на въезде, но никак не в пути следования. Увидите, говорил он, если, не дай бог, что случится, то и лозунги какие-нибудь прозвучат или воззвания появятся. Театральщина, конечно, но без этого теряется идеологическая составляющая.

Ладно, примем на веру, подумал гренадер. Им в контрразведке виднее.

Паровоз накатывал, весь в султанах белого пара, чёрного угольного дыма, пыхтящий, свистящий, такой большой, такой заметный на фоне убогой станции, что сердце поручика ёкнуло. Лучшей мишени для «офенрора» не сыскать! Но Саблин задавил в себе этот нежданный, поднявшийся откуда-то из глубин сознания страх, собрался, сосредоточил внимание на людях. Делай что должен — и будь что будет.

Поезд стал, звякнув бамперами. Тут же из вагона посыпались люди, счастливые тем, что закончился наконец утомительный переезд, улыбались, приветственно махали руками, смеялись. Мужчины и женщины, молодые и постарше, они покидали вагоны, помогая друг другу тащить кладь. Послышалась русская речь: «Ну вот, доехали, слава Богу! Я думала, меня совершенно растрясёт в этом поезде…»— «Заметьте, а здесь теплее! В Питере-то дождь и дождь…» — «Интересно, мы сразу приступим к работе? Или дадут день-два обжиться?..»

Двухметрового гиганта с громадными чемоданами в обеих руках Саблин загадал как профессора. Именно таким богатырём, на его взгляд, и должен быть хирург. Тем более профессор. «Позвольте, господа, — гудел тот сочным густым басом. — Умоляю, осторожнее! Чтоб я никого, упаси боже, не ушиб!»

Люди толкались, гомонили, жали руки немногочисленным встречающим. Вытаскивали вещи из вагона, смеялись, закуривали и обсуждали поездку. Строили планы на будущее.

А из-за рощи тем временем взлетела красная ракета.

«ВД» рванул как борзая за добычей. В весёлой толчее на перроне этого не заметили, но Саблин напрягся. Резервные тройки из «летучки» тенями скользнули вдоль перрона и заняли позиции на подходе к станции. Урядников с гренадерами стал так, чтобы при необходимости помочь людям быстро спуститься под вагоны — единственное укрытие на голой станции.

Саблин, плюнув на конспирацию, добежал до станционного строения и ловко вскарабкался на крышу. Приник к биноклю.

В оптике отчётливо просматривалась цыганская кибитка. Вокруг стояли гренадеры с оружием наперевес, старый цыган что-то объяснял бойцам, стуча кулаком себя в грудь. Вот двое нырнули в кибитку, остальные страховали по углам. Через какое-то время неторопливо вылезли обратно, покачивая головами.

Старший унтер-офицер Филонов, поставленный командиром экипажа, махнул рукой, и бойцы начали грузиться в броневик. Едва запрыгнул в десантный отсек последний гренадер, «Сокол» с места рванул обратно к станции.

Мотоциклист, похоже старший унтер Штоколов, жестами показывал цыгану, мол, разворачивай и кати отсюда. Дескать, не до тебя. Лошадёнка, послушная кнуту цыгана, развернулась и потрусила неспешной рысью. Кибитка, покачиваясь с боку на бок, покатилась к лесу, откуда, видимо, и появилась. У Саблина отлегло от сердца.

— Урядников! — крикнул Иван, спускаясь с крыши. — Командуй посадку!

Люди с весёлым гомоном начали рассаживаться. Грузчики споро перетаскивали сундуки и ящики из вагона в кузова полуторок. Резерв также незаметно занял места в «летучке», на них, похоже, вообще никто из приезжих не обратил внимания.

Саблин дал зелёную ракету. В ответ от мотоциклистов взлетели две — знак, что всё спокойно и можно выдвигаться. Взревели моторы. Водители немного погоняли их на холостых, прогревая машины, и начали отъезжать один за другим. Всё в порядке, оговоренном заранее.