Грешная девственница

«Пробелы между словами». Боже, неужели собственная вина и горе так ослепили его, что надо винить еще кого-то?

– Прочтите то, что вы написали. – Эйвери придвинул бумажку к Лоре.

Лора уставилась на Эйвери, будто тот был пьян, но решила угодить ему. Она взяла клочок и положила ее перед собой. Читая, Лора водила закругленным ногтем по строчкам. Эйвери так и не понял, почему у нее дрожит голос – то ли от волнения, то ли потому, что она кое-что успела забыть.

– «Я чувствую себя такой трусливой. Похоже… я изменила всему, что обещала тебе. А я ведь говорила, что смогу стать женой солдата. Мне совсем не хочется тревожить тебя, но я забеременела. У нас будет ребенок. Пожалуйста, не кори себя, виноваты мы оба. Прошу тебя, напиши, скажи мне, что делать… Пожалуйста, береги себя. Любящая тебя Лора».

Я написала лишь одну страницу. В начале письма я благодарила его за записку и выразила надежду, что он цел и невредим. – Голос Лоры угас.

– Значит, вы его действительно любили? – Эйвери так старался унять дрожь в своем голосе, что тот прозвучал жестче и резче, чем ему хотелось. Что он натворил? Внутреннее чутье должно было подсказать, что не следует спешить с выводами. Ему следовало поверить этой женщине. Предубеждение, чувство вины и страх. Какая ядовитая смесь.

– Да, разумеется. Я уже говорила о своих чувствах к нему. Если бы я не любила его, не решилась бы на близость. – Лора сжала руки в кулаки. – Простите, но то, что я любила Пирса, не означает, что я не могу быть вам верной женой.

– Я спрашивал не об этом. – «Черт, как же это трудно». – Я должен кое в чем признаться. – Эйвери с трудом встретил ее удивленный взгляд. – Обнаружив это письмо, я мог прочитать лишь отдельные слова, неприятные, злые слова. Все вместе они напоминали обличительную речь женщины, испытывающей горечь измены, женщины, которая обвиняет Пирса в том, что он бросил ее. Я подумал, что это были последние слова, которые он получил из Англии, что он умер, храня у сердца не послание любви, а гневную отповедь.

– «Трус… измен… не хочется… корить». – Лора затаила дыхание и уставилась на письмо. – Значит… вы осудили меня лишь на основании этих разрозненных слов? Как вы могли!

Эйвери чуть было не заговорил о горе и чувстве вины, страшной вины, но как он мог оправдать себя, раз допустил по отношению к Лоре такую несправедливость? Любые отговорки стали бы попыткой оправдать то, что не имело оправдания.

– Простите меня. Я был не прав, мной владело предвзятое чувство. – «Я люблю тебя. Как же я смогу сказать тебе эти слова? Каково ей будет услышать их от меня?» – Мне следовало быть откровенным с вами с самого начала. Надо было просить вас объяснить все. – Эйвери совершенно не привык быть неправым и оправдываться. «И это великий дипломат, человек, умеющий читать чужие мысли, проникать в чужие души. Только взгляни на себя». – Мне следовало говорить откровенно и честно.

– Откровенно и честно, – повторила Лора, точно разговаривая с собой. Лора встала, она казалась бледнее, чем обычно, и еще более хрупкой, будто ей нездоровилось. – Я сейчас больше не в силах говорить об этом. Это слишком… Извините меня.

Эйвери еще стоял на месте, когда вошла маленькая Энни, служанка с первого этажа, неся метелки из перьев и тряпки.

– О! Извините, милорд. Когда ее светлость вышла, я подумала, что здесь больше никого нет. Я вернусь позднее. – Служанка присела в реверансе.

– Не надо, я уже ухожу. – Эйвери завернул испачканное кровью письмо в чистый лист бумаги и забрал с собой. Он запрет письмо в ящик стола в своей спальне, где Лора уже не найдет его и не станет расстраиваться.

«Кого я хочу обмануть? Не письмо, а я расстроил ее. Она ведь плакала от непритворного горя. Боль Лора испытала позднее, когда догадалась, о чем я думаю, как мало я ценю ее. Я думал лишь о том, что, женившись на ней, сохраню любовь Алисы к себе». Эйвери увидел в Лоре нечто большее, чем надеялся. Любимую жену, которая может полюбить его, семью, возникшую на основе правды и доверия, а не на лжи и секретах. И теперь он все это потерял.

На завтраке Лоры не было. На утренней трапезе, проходившей в непринужденной обстановке, кто-нибудь из них иногда отсутствовал. Эйвери слишком энергично подцепил кусок ветчины вилкой и подумал, что Лора, наверное, отправилась пораньше забрать Алису, побывать в обществе девочки, которая доверяла ей. Но как он мог угадать, о чем Лора думала или чего хотела? Эйвери вдруг осознал, что совсем не понимает ее. Вероятно, Лора никогда не станет доверять ему и не предоставит возможности исправить положение.

За обедом Лора сидела с бледным лицом и молчала. Затем она оставила мужа одного наслаждаться портвейном. Когда тот пришел к ней в гостиную, Лора сидела с раскрытой книгой на коленях. После десятиминутного натянутого разговора Лора сказала, что идет к себе, и пожелала ему спокойной ночи. Эйвери продолжал стоять на коврике у камина и раздумывал, что ему теперь делать, как добиться ее доверия.