Грешная жизнь герцога

– Но как можно жить, не имея дома? – озадаченно спросил Стэндиш. Однако Стэндиш всегда был честным малым, щепетильным даже в мелочах, которому в голову бы не пришло жить не по средствам и уклоняться от оплаты счетов.

– Путешествуя, конечно, – ответил Рис. – Все очень просто. Чтобы не платить долги, уезжаешь за границу. Приезжаешь домой, чтобы не платить заграничные долги. Так можно объездить весь мир меньше чем за пятьсот фунтов.

Все, включая Стэндиша, засмеялись.

– Но где же джентльмену жить, когда он в городе? – спросил граф.

– У своих друзей, конечно же! – Рис хлопнул Уэстона по спине. – Не найдется ли у вас свободной комнаты, Уэс? Я не могу дольше оставаться в доме Милбрея. У него слишком деликатный дворецкий. Несколько дней тому назад впустил мою мать. Это было ужасно.

– Пустить вас в мой дом? – Уэстон, улыбаясь, покачал головой: – Даже не думайте. Мне надо заботиться о сестре.

Рис ухмыльнулся в ответ:

– Вы мне не доверяете?

– В том, что касается сестры? Нет.

Прозвучал гонг, извещающий о том, что в Королевском оперном театре вот-вот начнется представление, и гости Стэндиша заспешили занять свои места.

Рис тоже двинулся к своему месту, но Уэстон остановил его.

– Были ли вы на севере после возвращения?

– Был ли я в своих владениях? Господи, нет. Такое печальное зрелище плохо влияет на здоровье. Если вы, Уэс, как-нибудь скажете мне, что побывали в ваших имениях, я буду чрезвычайно обеспокоен вашим здоровьем.

Уэстон не засмеялся.

– Я видел замок Сент-Сайрес. Прошлой осенью охотился с Манро по соседству. Он… не в лучшем состоянии.

– Именно это я и имел в виду. Посещение загородных домов угнетает так, что не описать словами.

– Рис… – Он замолчал, потом вздохнул. – Вы, вероятно, знаете, какие сплетни ползут по городу?

Улыбка Риса слегка увяла, но он старался удержать ее. В конце концов, джентльмен должен уметь держать удар.

– Знаете ли вы, что я единственный в своем роде обладатель двух герцогских титулов?

Уэстон удивился:

– Двух?

– Да. Через день после моего возвращения «Все знаменитости» известили, что я не только герцог Сент-Сайрес, но также герцог Долгов. А «Соушл газетт» призвала игнорировать меня. – Он глотнул шампанского и скривился: – Они такие умные, эти лондонские газетчики.

– Как вы можете смеяться в такой ситуации?

Он пожал плечами:

– Терять чувство юмора нет никакого смысла.

– Шутки в сторону, мой друг, неужели ваши дела так плохи, как говорят?

– Если бы дела были настолько хороши, я бы веселился. К сожалению, это не так. Ивлин, идиот, каких мало, держал все в землях. Как если бы в наше время земля могла приносить доход.

– И никаких денежных средств? Никаких других вложений? – Уэстон был удивлен. – Даже мой отец, такой старомодный, вложил немного денег в угольные шахты Ньюкасла и американские железные дороги. И это спасает нас сейчас.

– Вам повезло. Я же гордый владелец более десяти тысяч акров заложенных плодородных земель и пастбищ. Но я вижу в этом и светлую сторону. Держу пари, мои владения – самые красивые в Британии. Прекрасные виды, поблизости ни шахт, ни железной дороги.

Уэстон положил руку на его плечо.

– Мне жаль, Рис. У меня тоже много долгов по закладным, но я готов сделать еще один заем, если вам нужно…

Рис отвернулся. Ненавидящий жалость, он никогда не проявлял ее сам и никогда не принимал ее.

– Мы не слушаем оперу.

– Какой ужас не слушать Вагнера, – пробормотал позади него Уэстон, но, будучи человеком тактичным, прекратил разговор.

Рис занял свое место, но не мог сосредоточиться на представлении. Впервые им овладело глубокое уныние. Он мог делать вид, что его не смущают неоплаченные обеды в «Кларендоне» и одалживание денег без отдачи у друзей, но за смехом над собой прятались неизбежные нотки отчаяния.

Он всегда был циничным, верил худшему, потому что чаще всего худшее и оказывалось правдой, а в оценке фамильного имущества был особенно пессимистичен. Но после нескольких дней, проведенных дома, он понял, что не вполне представлял себе положение дел. Дела обстояли намного хуже, чем он мог предположить.

Если отчеты, которые он прочитал этим утром, соответствовали действительности, только Уинтер-Парк единственный из всех его владений был в приличном состоянии, несомненно, потому, что здесь дядя Ивлин проводил большую часть времени. И именно этот дом Рис ненавидел, дом, в котором они с Томасом провели те ужасные каникулы, то лето, когда ему было двенадцать. У него не было желания поселиться в нем в конце сезона. Он лучше будет жить на улице. Уинтер-Парк следовало бы сдать внаем.