Грешник (СИ)

Вытаскиваю свой стаканчик из подстаканника и отпиваю немного. И правда вкусно.

– Дерек, попробуй кофе! Эмма раздобыла для нас нечто восхитительное. Всё, мы ушли!

Беру её за руку и вывожу из номера. Эмма так и идёт с опущенной головой, словно от этого её внешний вид изменится в лучшую сторону.

– Не тушуйся. Подними голову и расправь плечи. Неважно, что на тебе надето. Ты выглядишь так, как себя чувствуешь. Когда ты вошла в номер, ты светилась.

– Как лампочка? – она вскидывает голову и прищуривается, впиваясь в меня пытливым взглядом.

– Как звезда.

– Хм… Куда мы идём?

– По магазинам.

– Выбирать тебе шмотки?

– Нет. Тебе.

– Но я… эээ… не смогу оплатить. Я совсем немного денег спёрла. Только те, что были в ящике стола, а не в сейфе.

Господи! Там явно были крохи, а этот ребёнок с утра помчался за кофе, чтобы порадовать нас. В горле встаёт ком. Сглатываю его и как можно спокойнее произношу:

– У меня есть деньги, Эмма, и я с удовольствием оплачу твои покупки. Это мой тебе подарок.

Эмма на мгновение снова тушуется, а затем расплывается в ослепительной улыбке.

– Что, правда?

– Да.

– И я смогу выбрать всё, что захочу?

– Да.

– И ты мне это купишь?

– Да.

– Вау! Никто никогда мне ничего не покупал. Ну… кроме твоего мужа. Вчера он купил мне ужин.

Улыбаюсь, а Эмма продолжает:

– Думаю, он не плохой. Я имею в виду… Он вроде как убивает людей и всё такое. Но ты ведь тоже? И при этом ты добрая. Ну, знаешь… Он сначала показался жутким, а потом купил мне ужин. И сейчас он на меня злился, потому что волновался, а не потому, что он мудак. То есть он и правда мудак, но не злой. Мне так кажется. Поэтому я лучше буду думать так. Вот я о чём.

Хмыкаю. Для своего возраста Эмма достаточно смышлёная, но очевидно, что её образованием никто особо не занимался. Ходила ли она вообще в школу? Если да, то до какого времени? Вряд ли в последние месяцы она совмещала школьные занятия и воровство на улицах.

Пока мы идём, я задаю Эмме вопросы. На какие-то она отвечает охотно, а на какие-то – нет. И вопрос об образовании определённо входит в разряд неприятных для неё.

– Так ты ходишь в школу?

– Последние пять лет – нет, – бурчит она, и я вижу, что её настроение портится. – После смерти родителей дядя Эрик забрал меня в Майами и сказал, что я должна отрабатывать своё проживание под его крышей. Сначала я думала, что он шутит. Проведя первый день на улице, я не принесла ни цента, и дядя избил меня.

– Ужасно.

– Да, так и было. Зато до меня сразу дошло, что он не шутил.

– Вчера я видела… – заминаюсь, не зная, как поделикатнее спросить о побоях.

– Синяки, да. Уже проходят.

– И за что он с тобой так на этот раз?

– Обычно за мной следил кто-то из его работников, так что не было возможности купить себе что-то или припрятать украденное. Но бывали дни, когда никто не таскался за мной. На прошлой неделе в один из таких дней я прикарманила немного денег. Но дядя Эрик всё равно узнал и взбесился. Теперь больше не рискую. Ой… ну, в смысле, после этого я больше так не делала. Приносила всё до цента и ничего не тратила.

Даже не знаю, как это комментировать. Сказать «я сочувствую», «понимаю»? Как по мне, это банально, пошло и как-то обезличено. Я никогда не смогу этого понять, так как не имею подобного опыта.

– Он был скотиной, – почти рычу, сжимая кулаки.

– А то! Дядя там не один такой. Твой Дерек правильно сделал, что стёр их в порошок. Я сама много раз хотела устроить поджог, но боялась, что меня поймают и сделают из меня фарш. Повезло, что я вас обокрала, – выдаёт она с грустной улыбкой, но тут же спохватывается и восклицает: – Конечно, мне очень жаль! Если бы не дядя Эрик, я бы никогда…

– Знаю. Не переживай об этом, – киваю ей и улыбаюсь, чтобы развеять её сомнения. – Где ты раньше жила, Эмма?

– Мы жили в Чикаго. А ты где живёшь?

– В Нью-Йорке.

– Скоро обратно?

– Сегодня ночью.

– О…

Эмма ещё больше мрачнеет и замолкает. Укладкой изучаю её профиль. Она и сейчас очень симпатичная, а когда вырастет и вовсе станет красавицей.

– Иногда я скучаю по снегу, – негромко произносит Эмма. – Ну, знаешь… Рождество и всё такое, – она вздыхает. – У нас дома никогда не было ёлки, и я бегала на площадь. Смотрела, как сверкают гирлянды. Было холодно. Пару раз я ходила в торговый центр, но охранники меня выгоняли. Наверное, думали, что я бездомная воровка. Меня и сейчас гоняют. Даже внутрь зайти не дают. Уверена, что нас пустят?

– Пустят.

Эмма хмыкает, явно не веря мне.

– Почему твои родители не праздновали Рождество?

– Им было пофиг. Кроме дозы их ничего не интересовало, это я теперь понимаю. Тогда думала, что им просто не повезло, поэтому мы нищие. Но всё было не так. Все деньги они спускали на наркоту. Оба умерли от передозировки. Мы жили в трущобах. Соцработники наведывались к нам, меня даже хотели забрать, но так и не забрали. Все вещи для меня привозили они же. Когда пришло время, меня определили в социальную школу. Она бесплатная, даже учебники там раздавали. Все дети были из бедных семей, но я всё равно не вписывалась. Даже на их фоне я выглядела ужасно. Одноклассники вечно издевались надо мной из-за одежды и… вообще.