Грешники

Зажмуриваюсь, вдыхая его аромат. Господи, да я готова каждый день падать в обморок, сражаться с лихорадкой и вообще готова на всё, лишь бы он никуда никогда не уезжал.

— А что к чаю?

— Аспирин. Будешь?

— Мм, обожаю. Составишь мне компанию?

— Ну раз поезд мой всё равно уже давно ушёл… Пошли уж. И прекрати на мне виснуть!

— Неа. Я ещё слаба, ты забыл?

Он, шутливо бурча под нос идёт на кухню, а я плетусь позади, всё ещё не отлипая.

Теперь-то я точно сделаю всё, чтобы он думать забыл о своей Москве. Даже если борьба за любовь будет не совсем честной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Часть 29

Саша

Я понемногу схожу с ума, иначе и не скажешь, потому что бросил всё и снова вернулся. Уже второй раз. Вика вчера сказала, что я просто нашёл повод остаться и кажется мне, что она не слишком далека от истины.

Сейчас я ругаю себя за малодушие и не могу понять — чем зацепила меня эта девчонка. Совсем ведь не мой типаж, но вот почему-то тянет.

Наблюдая сейчас, как старательно она наворачивет овсянку, чтобы порадовать меня, чувствую, что никто и никогда не пытался мне понравиться настолько искренне. Это подкупает и смущает одновременно.

— Если тебе не нравится — не ешь. Никогда не подстраивайся под других, слышишь?

— Я не подстраиваюсь, просто давно хотела перейти на ПП, похудеть бы не мешало, — засовывает в рот очередную ложку. — Так что всё — больше никакого никотина, алкоголя и распутного образа жизни! Только спорт, диета и вот это всё прочее дерьмо. Ой, — бьёт себя по губам, — прости.

— Однако же утром ты успела выкурить сигарету, пока я был в ванной, — уличаю, но, разумеется, в шутку. — Брось, Вик, я серьёзно — не надо никогда ломать себя в угоду кому-то. У тебя есть своя голова на плечах.

— Да не ломаю я! — хмурится. — Я действительно хочу стать лучшей версией самой себя. Вообще, курить сегодня не модно. Начала, дура, чтобы мать позлить, когда она с братом твоим связалась, ну и затянуло. А чего это ты меня уговариваешь не меняться? Мне казалось, что ты хочешь здоровое потомство.

— Хочу. Но при чём тут ты?

— При том, что рожать детей тебе буду я. Спасибо за завтрак, — игриво целует меня в щёку, и хоть я понимаю, что не должен потакать всем этим глупостям, но не улыбаться не могу. Её уверенностью в себе только танкеры на полном ходу сбивать.

— Ну какая из тебя жена? — поддеваю. — Ты даже колледж ещё не закончила.

— Закончу весной, тоже мне — проблема. Меня мама родила на первом курсе, ничего, доучилась и как она сама говорит "человеком стала", — поставив локоть на стол, откусывает кусочек печенья. — Какой универ в Москве самый престижный, поможешь подобрать потом? А то я там ничерта не знаю.

— Вика!

— Ну, а что? — невинно хлопает ресницами. — А квартира у тебя большая? На двоих хватит?

— Так, всё, я на пробежку, — выбираюсь из-за стола и спешу поскорее удрать с поля её зрения. Эта девчонка меня дизориентирует. Всё уже придумала, распланировала, решила…

А всё почему? Потому что я сам же приготовил ей для этого пласт благодатной почвы. Да, границ не пересёк, но много девчонке в её возрасте надо, чтобы раздуть из мухи слона? Я остался, она решила, что это от того, что у меня к ней чувства. И, положа руку на сердце, чувства действительно какие-то есть, но помимо них у меня ещё каким-то чудом сохранился мозг. Хотя сохранился частично, ведь когда ночью она снова пробралась ко мне под одеяло, я её не прогнал, более того, когда она уснула — обнимал, и с большим удовольствием.

Ох, дурдом.

Завязывая шнурки, вижу боковым зрением, что она вырастает в дверном проёме кухни.

— Ты целовал меня сегодня ночью, я всё чувствовала.

— Я тебя не целовал, пробовал губами нет ли у тебя температуры.

— Пробовал температуру на щеке? — хитро улыбается. — Вот тут ещё на шее. Новый метод?

Вот чёрт, а. Ну вот как так бездарно спалиться, я думал, что она крепко спит.

Ну нравится она мне! Да! Нравится! Но всё равно это совершенно ничего не меняет.

— А почему мне с тобой на пробежку нельзя?

— Потому что, на всякий случай. У тебя вчера температура высокая была, лучше перестраховаться. Всё, я пошёл… Вик, ну всё, прекращай, — уворачиваюсь, когда она повиснув на моей шее, пытается поцеловать. И не унимается — трётся о меня всевозможными местами, рождая в фантазии недвусмысленные картинки. Ну я же здоровый мужик, в конце концов!

— Я тебя люблю, — признаётся, подбрасывая своим признанием камней на душу. — И никому не отдам.

— Вика, всё, это не смешно.

— А что смешного в чувствах? Это так, и я хочу, чтобы ты об этом знал. И у тебя ко мне тоже есть чувства, только ты почему-то боишься в этом признаться. Даже себе, — снова эта хитрая улыбка. — Такой большой, на войне был, а боишься.

— Просто я старше и понимаю, что это не любовь.