Грешница

Маура прошла в отделение интенсивной терапии, мимо мониторов с прыгающими на экранах зелеными линиями, мимо медсестер, которые перешептывались, стоя возле боксов. Когда она была врачом-интерном, поздние вызовы в реанимацию всегда были поводами для беспокойства – значит, пациент в критическом состоянии, и от нее требуется принятие срочного решения. Даже спустя годы столь поздний визит в отделение интенсивной терапии заставил ее пульс участиться. Но сегодня ее ожидал не кризис; ей предстояло наблюдать его последствия.

Она застала доктора Сатклиффа возле кровати Урсулы, он что-то записывал в карту. На мгновение кончик пера замер на бумаге, словно доктор затруднялся сформулировать следующее предложение.

– Доктор Сатклифф! – окликнула она. Он обернулся, и Маура заметила, что на его загорелом лице от усталости залегли новые морщинки. – Детектив Риццоли попросила меня подойти к вам. Она сказала, что вы собираетесь отключить систему жизнеобеспечения.

– Вы опять несколько преждевременно, – сказал он. – Доктор Юэнь решил подождать еще день-два. Он хочет сначала изучить ЭЭГ. – Сатклифф опять углубился в свои записи. – Какая ирония судьбы, вы не находите? Ее последним дням на земле посвящены целые страницы. А вся жизнь уместится в один короткий параграф. Есть в этом что-то неправильное. Оскорбительное.

– Вы по крайней мере знакомитесь со своими пациентами, пока они еще дышат. Я даже такой привилегии лишена.

– Мне вряд ли пришлась бы по душе ваша работа, доктор Айлз.

– Бывают дни, когда я тоже не в восторге от нее.

– Тогда почему вы ее выбрали? Почему предпочли мертвых живым?

– Они тоже заслуживают внимания. И хотят, чтобы мы узнали, отчего они умерли.

Доктор посмотрел на Урсулу.

– Если вам интересно, что произошло в данном случае, могу ответить. Мы проявили нерасторопность. Стояли вокруг и наблюдали за ее паникой, вместо того чтобы дать успокоительное. Если бы мы раньше это сделали...

– Хотите сказать, что причиной остановки сердца была паника?

– С этого все началось. Сначала резкий скачок давления и пульса. Потом точно так же давление упало, и началась аритмия. Нам понадобилось двадцать минут, чтобы вернуть в норму сердечный ритм.

– Что показывает ЭКГ?

– Острый инфаркт миокарда. Сейчас она в глубокой коме. Зрачки не реагируют. Нулевая реакция на боль. Скорее всего произошло необратимое повреждение мозга.

– По-моему, еще рано так говорить.

– Я реалист. Доктор Юэнь надеется вытащить ее, но на то он и хирург. Ему нужна хорошая статистика. Если пациент выживает после операции, он может записать это себе в актив. Даже если пациент до конца дней своих обречен на растительное существование.

Маура подошла к койке и, нахмурившись, посмотрела на пациентку.

– Почему она такая отечная?

– Мы закачали в нее много жидкости, пытаясь поднять давление. Поэтому и лицо такое опухшее.

Маура посмотрела на руки Урсулы и увидела вспухшие красноватые волдыри.

– Похоже на угасающую крапивницу. Какие препараты вы применяли?

– Обычный коктейль, который применяют при сердечных приступах. Антиаритмические. Допамин.

– Мне кажется, нужно заказать токсикологическую экспертизу.

– Что, простите?

– Произошла совершенно необъяснимая остановка сердца. А эта крапивница напоминает реакцию на лекарства.

– У нас как-то не принято делать токсикологическую экспертизу сразу после инфаркта.

– В данном случае ее нужно провести.

– Почему? Вы считаете, мы допустили ошибку? Применили не тот препарат? – Теперь он уже защищался, и усталость сменилась злостью.

– Она свидетель преступления, – заметила Маура. – Единственный свидетель.

– Мы целый час боролись за ее жизнь. А теперь вы обвиняете нас в непрофессионализме.

– Послушайте, я всего лишь пытаюсь разобраться в случившемся.

– Хорошо. – Он захлопнул карту. – Я распоряжусь, чтобы сделали токсикологию, специально для вас, – добавил он и вышел.

Маура осталась в боксе наедине с Урсулой, которая лежала неподвижно под тусклым, едва ли не погребальным светом лампочки. Маура не увидела мусора, обычно скапливающегося в процессе экстренной реанимации. Использованные шприцы, ампулы с лекарствами, стерильные упаковки – все было выметено. Грудь пациентки мягко вздымалась только за счет воздуха, вдуваемого в ее легкие аппаратом искусственного дыхания.

Маура достала ручку-фонарик и посветила им в глаза Урсулы.

Зрачки не реагировали на свет.

Выпрямляясь, она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Она обернулась и остолбенела, увидев в дверях отца Брофи.

– Меня вызвали медсестры, – сказал он. – Они подумали, уже пора.

Темные круги залегли у него под глазами, и уже проглядывала щетина на лице. Как всегда, он был в своей клерикальной одежде, но в этот ранний час рубашка выглядела мятой. Маура представила, как святой отец вскакивает с постели, судорожно ищет одежду. Автоматически берет эту рубашку и покидает свою теплую спальню.

– Вы хотите, чтобы я ушел? – спросил он. – Я могу вернуться позже.

– Нет, пожалуйста, входите, святой отец. Я просто хотела просмотреть записи в ее карте.