Грешница и кающаяся. Часть II

Составились группы; слышался оживленный разговор. Барон Шлеве, с нетерпением ожидавший князя Монте-Веро, вдруг увидал, как он входит вместе с русским посланником и его дочерью.

Это обстоятельство встревожило Шлеве: первый момент он решил, что Ольга изменила им, приняв сторону Эбергарда. Однако его сомнения тут же рассеялись, как только русский посланник и его дочь отошли от князя Монте-Веро, который, откланявшись королевской чете, направился к Этьену и кавалеру Вилларанка.

В открытые двери театральной залы виднелись ломберные столы — король в эту зиму очень увлекался карточной игрой. Зала принцессы тоже была открыта. В нее, как сказала шутя королева, доступ мужчинам был закрыт. Здесь в обвитых зеленью беседках расположились дамы.

Эбергард тем временем, беседуя с французским посланником и сопровождавшим его кавалером, следил за королем, который говорил с министрами. Он казался серьезней и озабоченней обычного. Вскоре к нему подошел принц Август, брат короля, и, похоже, завязался какой-то серьезный разговор.

Когда барон Шлеве, раскрыв ломберный стол, приблизился к королю, Эбергард невольно перевел взгляд на стену залы, где висел портрет принцессы, о которой он знал больше, чем любой из гостей, а может быть, и сам король, так горячо любивший исчезнувшую принцессу.

Эбергард внимательно всматривался в черты принцессы. И чем больше он смотрел, тем сильнее она пленяла его.

Ее светлые волосы, украшенные жемчужной диадемой, ее темно-голубые глаза, маленький нежный рот приковывали взор. Грустное выражение бледного лица говорило о скрытом горе, переполнявшем сердце Кристины.

Через тонкую черную вуаль, ниспадавшую с ее головы, виднелся амулет, который она носила на груди. Ему показалось, что какие-то невидимые нити связывают его с принцессой…

Королева в отдаленной части залы разговаривала с немолодыми принцессами.

Король со своими партнерами отправился в театральную залу.

На хорах раздалась тихая музыка. Придворные, разбившись на небольшие группы, тихо беседовали под эти мелодичные звуки.

В эту минуту принцесса Шарлотта проследовала мимо княжны Ольги. Эбергард, еще не видевшийся с нею, низко раскланялся.

В отличие от княжны Шарлотта была в простом голубом платье без всяких украшений. Только в ее блестящих черных волосах поблескивали ландыши с бриллиантовыми росинками. И в этом простом туалете она была прекраснее всех. Ее темно-голубые глаза с нежностью обращены были на Эбергарда. И князь Монте-Веро почувствовал, с какой силой он любит эту прелестную девушку. Сердце его болезненно сжалось.

Прочла ли княжна Ольга эти чувства на его мужественном лице, хотела ли привести его в замешательство или то был просто случай, но она выронила из рук букет красных камелий, быть может, желая заставить на этот раз князя Монте-Веро поднять цветы, а не наступить на них, как он это сделал однажды. Эбергард наклонился, чтобы оказать княжне внимание, слишком незначительное, чтобы окружающие могли придать ему какое-то значение.

— Благодарю вас, князь,— тихо проговорила заносчивая русская княжна,— мне доставляет особенное удовольствие склонить вашу гордость, хотя бы только для того, чтобы заставить поднять цветок. Порой самые ничтожные с виду события имеют весьма глубокое значение.

— Согласен с вами, княжна,— отвечал Эбергард.— В жизни мне не раз приходилось встречать подтверждение вашим словам. Кто желает царствовать и не может достигнуть этого достойным образом, тот довольствуется силой этикета.

Ольга бросила на князя взгляд, явно говоривший, что она почувствовала себя оскорбленной. Немного помолчав, она небрежно сказала:

— Скажите, пожалуйста, князь, что заставляет вас питать столь неблагодарную любовь к народу; не желаете ли вы тем самым вознаградить себя за какую-то утрату, причиненную вам собственным нерадением? Я почти готова думать, что это так.

— Уверяю вас, княжна,— вмешалась Шарлотта, которой явно не нравилось, какой оборот принял разговор,— что я горячо сочувствую стремлениям князя и, будь я владетельной особой, непременно стала бы под его знамена!

Они вошли в залу, где в беседках, весело болтая, расположились представительницы прекрасного пола. Княжна, следуя своему плану, подошла вместе с принцессой и Эбергардом к одной из беседок; дамы привстали, полагая, что пришедшие присоединятся к общему разговору.

— Я только что спросила князя, не хочет ли он своей любовью к народу вознаградить себя за какую-нибудь утрату. Дело в том, что недавно я слышала разговор, которому никак не могу поверить,— проговорила Ольга.— Неужели, князь, вы и в самом деле женаты?

Эбергард остался совершенно спокоен. Без всякого смущения он вынес направленные на него со всех сторон то робкие, то любопытные взгляды.

— Да, княжна, перед людьми я еще женат.

— Возможно ли! Знаете ли, князь, я из-за вас едва не сделалась клятвопреступницей!

— Неужели гордая дочь достойного русского князя способна с такой легкостью давать клятвы? Но позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вы затронули тему, о которой не стали бы говорить, если бы знали, что произошло.