Грешные чувства

Я молча слушал и впитывал каждое его слово. Правда давалась болезненно, но была необходима. Нужно было разобраться, наконец, во всей этой истории, расставить все точки.

— Савелий рано и нелепо погиб. Когда я узнал о ребенке, хотел просто взглянуть на него, но то, что пришлось увидеть повергло меня в шок. Пьянки, наркотики и ты среди всего этого: маленький, беззащитный с огромными глазами точь-в-точь, как у Савы. Я сорвался, отобрал тебя у нее. Не мог смотреть, как горе-мать доводит до голодной смерти собственное дитя. Снежана не простила, стала шантажировать, вместе со своим братом организовала похищение. Когда тебя освободили, ты был не в себе. Врачи советовали оградить тебя от какого-либо негатива, да и не было смысла говорить о том, что ты неродной. Для меня ты был и останешься сыном навсегда.

— Она жива? — задал единственный вопрос, ответ на который должен был знать, остальное не имело значения.

— Нет. Спустя какое-то время я узнал, что она умерла от передоза, — сухо ответил отец мне.

Выслушав отца, я ощутил острый укол совести. Я должен быть благодарен ему за то, что он сделал. Он подарил мне новую жизнь, вытащил из дерьма, в котором оказался благодаря биологической матери, а вместо этого обвиняю.

Сука! Меня штормило от потока свалившейся правды. Слишком круто все перевернулось. Мозг выворачивало наизнанку. Нужно все переварить и постараться не свихнуться.

— Не могу поверить, что вы с Риной любите друг друга, — продолжал он, видя мое замешательство. — Дай нам время. Дай принять ваши отношения.

В душе бушевал целый ураган эмоций, от которых захватывал дух. Ожидал совсем иной реакции: упреков, обвинений. А вместо этого…

— Нам пока сложно принять, но это не значит, что мы против, — поддержала мама. — Мы вас очень любим и желаем счастья.

Блядь! Я сжал руку в кулак. Угрызение совести грызло сознание. Я считал, что придется открыть холодную войну против собственных родителей. Придется сражаться за возможность находится с Риной, но все оказалась совсем иначе.

Я не услышал осуждения. Бл. дь! У меня попросили только лишь время…

За какие заслуги я получил таких родителей? Каким Богам говорить слова благодарности?

— Спасибо, — выдохнул я, понимая, что как минимум должен сказать это вслух.

Первый шаг к принятию наших отношений уже сделан, кризис в наших отношениях миновал, предоставляя время для ремиссии. — Для нас с Риной это очень важно.

Открылась дверь и перед нами появился врач в операционной одежде, заставляя нас, словно по команде, подняться со своих мест.

— Операция окончена, — проговорил он, потирая уставшие глаза и надевая очки. — Состояние стабильное, пациент переведен в реанимацию. Опасений нет.

Немного выдохнув, я прикрыл глаза, чувствуя, как страх медленно отступает.

Глава 47

Дарина.

Тьма, окружающая меня со всех сторон, рассеивалась, выпуская наружу мое сознание. Сквозь пелену стали пробиваться приглушенные звуки и голоса. Но я была очень слаба и снова провалилась в беспросветную бездну, не позволяющую выпустить меня на поверхность.

В следующий раз сознание приходило быстрее, туман рассеялся, и у меня получилось приоткрыть глаза и почувствовать резь в глазах от яркого света.

Не сдержав стон, я попыталась сглотнуть, но в горле было сухо, как в пустыне.

— Доченька, — мою руку сжали и стали гладить, помогая мне приходить в себя. — Милая моя, — я узнала голос мамы. Ее голос звучал четче, держал на поверхности, не позволяя мне снова впасть в забытье.

— Ма, — прошептала я, уже понимая, где я и что со мной. Операция. Я жива. Я смогла. Вернулась к нему. Только его голос держал меня, не позволяя уйти в темноту. Не дал уйти навсегда.

Тело было очень слабым Пальцы едва шевелились, когда я попыталась напрячь мышцы. Ничего не вышло, только лишь почувствовала боль в груди.

— Все хорошо, милая, все хорошо, — приговаривала она, сдавленным голосом. — Сейчас позову доктора, скажу, что ты очнулась.

— Где Тимур? — не слушая ее, спросила, морщась от боли. Мне хотелось знать, что он рядом. Что не исчез. Не оставил. Его присутствие было необходимо, как глоток целительного воздуха. — Позови, — прохрипела, сфокусировав свое внимание на ее лице.

— Он здесь, с отцом, — выпустив мою руку, поднялась с рядом стоящего стула и поспешила к двери. — Сейчас позову.

От головокружения стало подташнивать. Прикрыла глаза, но сразу открыла, сопротивляясь слабости. Посмотрела на капельницу, провода, подключенные к аппаратам, скрывающиеся под белой простыней и ужаснулась. Не хотелось, чтобы такой меня видел любимый, боялась, что почувствует отвращение, отвернется, разлюбит. Зря я попросила его позвать… Дурочка.

Дверь скрипнула, и я увидела ЕГО. Жадно всматривалась в любимые черты лица, сдерживаясь чтобы не прогнать. Так страшно, что ему не понравится то, что увидит. Хотелось быть привлекательной, желанной… А не такой, как сейчас…

— Малыш, — подошел ко мне, касаясь пальцем моей щеки, вытирая влагу. — Не плачь, маленькая. Все позади. Скоро все закончится, — говорил ласково, положив мою руку в свою.