Грешные чувства

— Ложь. Ты можешь сколько угодно врать, но я видела другую правду той ночью, — шептала она, так, чтобы слышал только я. А мне казалась, что она кричит. Ее смысл слов меня оглушал, заставляя сотрясаться от их смысла.

— Не вынуждай меня снова уехать. Я уже жалею, что вернулся, — с силой сжал челюсти, чтобы не выдать своих эмоций.

Очень жалел. Нужно, как можно быстрее покинуть родную страну, пока у меня еще есть силы на это. Едва увидев ее, у меня начались ломки. Хотелось отчаянно к ней прикоснуться. Сжать в своих объятиях, как раньше. Ни о чем не думая, просто вдохнуть запах ее волос.

— Проваливай! Вместо того, чтобы любить друг друга, ты сбежал. Убирайся! Это так по-мужски, — прошептала она, стукнув меня своим кулачком в грудь.

Она прикрыла глаза и тяжело задышала… Ее кожа стала совсем бледной, а веки трепетали, выпуская наружу прозрачные капли.

— Ты себе все придумала. Это не любовь. Это ошибка. Забудь, — прошептал я.

Я поднял руку к ее лицу и стал вытирать слезы с ее щеки.

— Никогда. Ни за что. И я тебе не верю. Ты вернулся ко мне, — она открыла глаза, накрывая мягкой ладошкой мою руку.

Прикосновение ее кожи к моей заставило меня резко одернуть руку, как от мощного разряда тока.

— Я вернулся по просьбе мамы. Через три дня я улечу. Не превращай эти дни в ад, СЕСТРЕНКА, — я засунул свою руку в карман, ощущая, как кожа горит огнем, словно от ожога.

Да, я сейчас намеренно назвал ее сестрой, чтобы она, наконец, поняла, что я ее БРАТ. Между нами глубокая пропасть, которую нам не преодолеть. Нельзя сближаться, даже если наши сердца кричат об обратном.

— Я больше не считаю тебя своим братом. Ты — моя любовь и боль, — прорыдала она, притягивая меня к себе за футболку. Видно было, что мои слова ее убивали, ранили глубоко и смертельно. Именно этого я добивался, чтобы убить все ее чувства, чтобы смогла избавиться от этого наваждения и продолжала жить дальше.

— Остановись, нельзя, — убрав ее пальцы, я отступил от нее на шаг. — Не хочу слышать.

Было больно слышать ее признания, и чувствуя то же самое, не иметь возможности ответить взаимностью. Я любил ее больше жизни своей извращенной неправильной любовью. Знал, что мне не излечиться и гореть в этом аду вечно, но я не позволю ей жить в этих муках. Она достойна лучшего, но не со мной.

— Мне не стыдно говорить тебе об этом, — всхлипнула она, вытирая свои слезы дрожащими пальцами, указывающими, что она на грани.

— Прошу тебя, не усложняй. Держи лекарство и успокойся, пока тебе не стало плохо, — я видел, как она тяжело дышит и понимал, пора прекращать этот разговор. Ее слабое сердце. Может не выдержать этих эмоций, моей жестокости, которую я обрушил на нее.

— Оно мне не нужно. Пусть станет плохо. Не хочу жить. Или с тобой, или никак, — оттолкнула мою протянутую с лекарством руку.

Глупая, упрямая, малышка — она ничего не хотела слышать. Как бы мне хотелось сказать, что без нее, мне тоже не хотелось жить. Последую за ней к самому дьяволу в преисподнюю, где буду гореть в пламени ада. Меня там давно дожидаются. Именно там мне самое место.

— Рина, пожалуйста, прекрати. Ты не можешь меня любить. Ты путаешь свои чувства с привязанностью. Ты никого не знала, кроме меня. Ни с кем не общалась. Вокруг полно парней, оглянись, — быстро приблизился к ней, обхватив ладонями ее плечи.

— Да, полно. Только люблю я тебя. А ты меня, — выдыхая, шепотом сказала она и улыбнулась сквозь слезы.

В висках громко запульсировало. Ее слова поражали, заставляли биться в конвульсиях мое терпение и выдержку.

— Малыш, прекрати, — шептал я.

— Тот малыш, которого ты знал, умер. Осталась только девушка, которая безумно скучала по твоим нежным губам.

Глубоко вздохнув, я прикрыл глаза. Уже не в силах сдерживаться, прорычал в голос.

— Рина, мы с тобой брат и сестра. Этого уже не изменить. Я всегда тебя любил и буду любить, но как брат. Другого не может быть. Хватит! Остановись! — разжал свои напряженные пальцы, сглатывая ком, который подкатил к горлу от ее слов. — Нас нет и не будет никогда.

С силой вложил в ее руку таблетки и отошел от нее на шаг. Покачал головой, не сводя взгляда с ее глаз, окончательно потеряв способность говорить. Уже хотелось просто выть, крушить стены и просто сдохнуть от мысли, что это конец. Я сам поставил эту жирную точку, которая лишила меня рассудка.

Развернулся к ней спиной и сделав пару шагов услышал в спину:

— Я тебе не верю, Тимур. Ты лжешь, — крикнула она.