Грешные души

Пузаков еще с детских времен очень переживал из-за своей фамилии, хотя, увы, ее вполне оправдывал. Животом он обзавелся еще задолго до того, как его стали называть по отчеству. Толстый, Пузак, Пузанище, Пузо, Жиртрест - именно такими кличками его награждали в детстве. Тем не менее, когда его назвала так Сутолокина, он не обиделся. Водку он, кстати, почти не пил, потому что при его работе это грозило ошибками, а бухгалтерские документы - вещь точная. Но сейчас-то не работа! От предложенной бутылки он не отказался и отхлебнул примерно столько же, сколько и Сутолокина. И ему тоже стало хорошо, весело и очень просто.

- А ты ничего... - оценил Пузаков, очки которого съехали на нос.

- И ты тоже, хи-хи! - Боже, если бы Александра Кузьминична слышала свой смешок со стороны! - Ты кто?

- Я Вовочка... - икнул Пузаков.

- Вовочка! Ха-ха-ха! - закатилась Сутолокина. - А я Шура! Или Сашенька - как хочешь. Б-будем знакомы?

- Б-будем! - Пузаков отхлебнул еще, поменьше, чем в первый раз, а Сутолокина допила все, что осталось.

- А я красивая? - поинтересовалась Сутолокина. - Верно?

- Ужас! - подтвердил Владимир Николаевич. - Мерилин... ик! Марло...

- Пойдем гулять?! - предложила Сутолокина.

- Обязательно! И будем петь!

- Точно! - Сутолокина вскочила на ноги и притопнула, словно бы собралась сплясать. - А что петь будем?

- Про меня, - объявил "Вовочка", - про бухгалтера!

- А ты бухгалтер?! - в диком, хотя и немотивированном восторге завопила Сутолокина. - Я только слов не знаю.

- Ни хрена! - погрозил кому-то пальцем Пузаков. - Все путем!

- Запевай, - потребовала Сутолокина и совершенно неожиданно произнесла несколько слов, которые часто слышала от прорабов, но никогда сама не употребляла. Впрочем, Пузаков на счет своей матушки их, разумеется, не принял, а потому только заржал.

- "Мне надоело петь про эту заграницу, надену валенки да красное пальто..." - заверещал Владимир Николаевич таким похабным голосом, что даже его собственная супруга, находившаяся всего метрах в двухстах от лавочки, не узнала его тембра.

Когда Пузаков допел куплет, Сутолокина визгливо поддержала:

- "Бухгалтер, милый мой бухгалтер! Вот он какой, такой простой..."

Это был чудовищный дуэт. Обнявшись, парочка двинулась по трассе терренкура, шатаясь из стороны в сторону. Подслеповатой Сутолокиной новый кавалер казался настолько обаятельным, что она была от него без ума. Не допев песню, они начали очень неуклюже целоваться, причем вся раскраска губ и бровей Сутолокиной постепенно переходила на взмокшую физиономию бухгалтера. На сто первом метре они сошли с трассы и, беспричинно хихикая, углубились в чащу кустов, туда, где днем рэкетиры били Бубуева. Там, хохоча и вереща, Сутолокина грохнулась навзничь, а Пузаков, забыв и о жене, и о Кирюше, придавил Александру Кузьминичну к корням...

Тютюка ликовал: Сутолокина набрала минус семьдесят пять, Пузаков минус семьдесят, и это, по-видимому, еще не предел...

УТРЕННИЕ ДЕЛА

Котов проснулся в пять утра. Он увидел разметавшуюся рядом Валю Бубуеву и с удивлением отметил, что ему не хочется сразу же убегать от нее. Не было ни похмелья - хотя и с чего бы его ожидать? - ни раскаяния, ни стыда. Хотя Валя действительно была толстовата, и личико у нее было не слишком свежее, но все же она казалась Котову милой и приятной. Котов пошевелился, и чутко спавшая Валя проснулась.

- Владик... - Она приоткрыла глаза и потянулась к нему...

Примерно через полчаса они, выскользнув из общежития, шли по тропинке в глубь леса, туда, где тек святой ручей. У Вали в сердце цвел целый букет радостей, подаренный Котовым. Не верилось, что все это было с ней, а не с кем-то еще, и лишь ощущая руку Котова, лежащую на ее талии, она убеждалась - нет, это был не предутренний сон, а самая натуральная явь.

Котов не понимал, зачем ведет Валю к ручью. Только знал - нужно, и все. Он не мог иначе.

- Как тут хорошо! - прошептала Валя. - Когда ж ты этот ручей нашел?

- Вчера, - ответил Котов. - А ты разве не знала о нем?

- Не-а... - Вале стало стыдно. Все хвалилась, что местная, а про ручей не знала.

- Надо окунуться, - сказал Владислав.

- Ой, что ты, холодно ведь... - заупрямилась Валя, но противиться Котову не могла. Он заставил ее раздеться и, взяв за руку, подвел к бочажку, в котором вчера искупался.

Плюх! Вода ожгла их очищающим холодом. Валя тихонько взвизгнула, Котов крякнул. Конечно, вылезли они очень быстро, но вода уже совершила свое благое дело.

- Как будто второй раз родилась, - заметила Валя, - теперь каждое утро здесь купаться буду. А то в озере вода до того прогрелась, что даже с утра теплая.

- Да, - кивнул Владислав, - вода тут просто необыкновенная... То ли в ней что-то растворено особенное, то ли...

- Радиация? - встревоженно произнесла Валя.

- Да нет, что-то хорошее.

- А мне сейчас надо в ваш корпус прибираться идти... - вздохнула Валя. - Я ведь на работе, а ты счастливенький, отдыхающий.

- Помочь тебе? - вызвался Владислав. - Мне ведь все равно, чем заниматься. Особых развлечений у вас нет, можно и полы помыть...