Грешные Истины

Его глаза следят за моей рукой к его щеке, и он не двигается, пока я не закончу. 'Эмма.' Он берет меня за руку и ведет в демонстрационный зал.

— А кто такая Эмма?

«Та женщина, которую ты только что встретила».

Он неясен. 'Есть ли у тебя… ' Я не знаю, какого черта я спрашиваю. Я обжора наказания.

'Да.' Он не колеблется, поражая меня.

Мой живот сжимается. Хорошо. Я ломаю наши руки. «Мне действительно нравится эта мысль». Моя шутка звучит так саркастично, как я и хотел.

Примерно столько же как я наслаждаюсь мыслью о твоем бывшем парне». Слово парень — пронзительный. И, как и моя предыдущая шутка, так и должно быть. Я останавливаюсь, как и Беккер. Мое лицо возмущено, а его лицо невозмутимо.

«Один человек, Беккер», — указываю я, демонстративно поднимая палец. 'Только один.' Я не могу заставить себя даже подумать обо всех женщинах, которым он принадлежал. Это было бы бессмысленно; Я сбился со счета. «Ты не можешь сравнивать».

Его челюсть сжимается. «Один — это слишком много».

'Ты серьезно?' — смеясь, спрашивая.

Он прижимается к моему лицу, останавливая мое веселье вспышкой огня в его глазах. «Сколько раз я тебе говорил? Я очень реальный, принцесса. Ты бы предпочли, чтобы я солгал тебе? Он выглядит рассерженным. Его дерзость разжигает мое раздражение, и я вздыхаю, готовый дать ему свободу. Но твердая ладонь закрывает мне рот, заставляя меня замолчать. — У него было твое сердце, Элеонора. До тебя ни у кого не было моего».

Я сглатываю за его руку и сжимаю губы, хотя мои шансы заговорить ограничены из-за того, что его рука плотно прижата к моему рту.

«Так что да, — продолжает он. «Один — это слишком много».

Я не возвращался к этому. Ни минуты. Поэтому я беру его руку, медленно опуская ее. Мне нужно снять эту глупую полосу собственничества. Я не могу изменить его прошлое, и, вообще-то, я должен быть благодарен за то, что он так честен со мной. Даже если это жалит. 'Мне жаль.'

'Я тоже.' Беккер берет меня за щеки обеими ладонями, сжимая, прежде чем поливать дождем поцелуев все мое лицо.

Я вздыхаю, позволяя ему смотреть на себя. «Чем ты занимался в своей секретной комнате?» — тихо спрашиваю я, стремясь полностью сменить тему.

«Пытаюсь расслабиться». Беккер отвечает, отстраняясь и находя мои глаза. Пробуем. Он явно проиграл. Он был в напряжении с тех пор, как я сказал ему, кого видел на Sotheby's на днях. Он что-нибудь узнал? Конечно, полиция захочет поговорить с кем угодно, включая меня.

«Полиция связалась».

Он читатель мыслей. Это пугает меня. 'А также…? '

«И они хотят взять от вас заявление».

'Как насчет тебя?'

«Я сказал им то, что знаю. Что немного.

«Они идут сюда?»

Он фыркает. «Нет шансов. Ад замерзнет, ​​прежде чем я впущу медь в стены Убежища. Им повезло, что я вообще с ними разговаривал.

Я вздрагиваю, увидев в Интернете статью о смерти его отца. Ограбление пошло не так. Это нелепо. А его мать? Полиция тогда тоже не помогла. — А что мне им сказать?

— Правду, Элеонора. Просто расскажи им, почему мы были там и что случилось».

Ему легко. Я не могу не беспокоиться о том, что он не позволит этому ускользнуть. Брент не хотел эту картину. Он знал, как сильно Беккер этого хотел, и это единственная причина, по которой он ее украл. Тем не менее, я продолжаю возвращаться к… как? Как такой бизнесмен, как Брент Уилсон, украл окровавленную Джорджию О'Киф у Сотбис?

«Беккер», — начинаю я, но его палец прикрывает мой рот, и он издает этот сексуальный шик.

'С меня хватит.' Он кладет ладони мне на плечи. «Паула гордится мной».

Паула? Доктор Васс, его терапевт? — Ты все еще с ней встречаешься? Голоса в моей голове напоминают мне тот разговор между Беккером и его дедушкой, когда старый мистер Х. потребовал, чтобы его внук обратился за помощью, а не использовал меня как свое лекарство. Так он делает и то, и другое? Это хорошо?

Его выражение принимает на ребре раздражения, его рука потянулась к задней части его шеи и гладил по затылку. 'Да. Теперь она знает о тебе, как собака с костью.

Я смеюсь про себя, вспоминая ее удивление, когда она узнала о моей поездке в Countryscape с Беккером. — А что она думает о нас? Я спрашиваю.

«Она была очень шокирована, когда я сказал ей, что я отчасти привязан к тебе».

«Привязался ко мне?»

«Да, как к одному из моих сокровищ».

'Это то, что она сказала?' Теперь я вижу ее, анализируя то, как меня видит Беккер. Как одно из его драгоценных сокровищ.

'Да.'

Я обиделся. — Значит ли это, что ты предпочитаешь сжечь меня, чем позволить кому-то другому забрать меня?

Его лицо выражает глубокое отвращение. Он мог жевать грязь. «В значительной степени, да».

«Это так романтично». Я смеюсь, поднося ладонь ко лбу, чтобы разгладить морщинки, вызванные моим хмурым взглядом.

'Я никогда не утверждал, что романтик». Беккер отрывает мою руку от головы и тянет меня через двор к демонстрационному залу. «Но я собираюсь попробовать».

'Ты?' Это должно быть интересно.

'Да. Паула дала мне несколько указаний.

— Ты просил совета у терапевта?

«Среди прочего».

'Например что?' Мой разум мчится.