Грешный брак 2

Я чувствовала себя не намного хуже, чем до побега. И втайне понимала, что герцог хочет мне что-то сказать. Сердце замирало, но обязательно в этот момент кто-то да врывался в комнату, чтобы удостовериться, что со мной все в порядке.

- Я хочу поговорить с Эрцилией! - рыкнул герцог требуя, чтобы нас оставили одних.

Он выхватил у служанки бульон.

- Сначала купят стеклорез, а потом ухаживают. Нельзя было сразу нормальное купить! -

вздохнула она, а герцог посмотрел на ложечку. Чай стоял на столике.

Все ушли, деликатно закрыв дверь. Кресло герцога скрипнуло, а я смотрела на его руку, которая держала мою.

- Ты как себя чувствуешь? - спросил он, сжимая ее.

- Лучше, чем в сугробе, - прошептала я, представляя, как где-то Тесс показывает мне кулак. - Ах, кажется, мне плохо.

- Ты подумала, что я решил разорвать помолвку? - спросил он негромко. Мне показалось, или на портрете шевельнулись глаза. Подсматривают.

- Да с чего ты вообще могла решить, что я разорву помолвку? - произнес герцог сжимая мою руку.

- Наверное, потому что вы считаете, что я недостаточно красива для вас, - слабым голосом произнесла я, опуская глаза на теплое одеяло. - Я понимаю, что никогда не смогу приблизиться к вашему идеалу женщины.

То есть, ты не хочешь выходить за меня замуж? - прошептал Даниэль.

Глава 3

- Ты могла бы сразу сказать, что не хочешь выходить за меня замуж! - почти строго произнес Даниэль.- Не понимаю твоего решения. Ты же лучше меня знаешь, как живут леди, с которыми разорвали помолвку?

После пронизывающего холода улицы комната казалась уютной и жарко натопленной.

Чувствовался запах смолы в потрескивающих в камине дровах. Холод выходил из меня постепенно, мягкое одеяло на лебяжьем пуху, шелковистое и огромное согревало меня.

- Ну, что же Мисс Эрцилия Шепард, - коротко и отрывисто произнес дракон, беря миску с желтоватым куриным бульоном и серебряную ложечку. - Начнем!

Неужели он собирается кормить? Дом притих. Не слышалось ни беготни слуг Словно все замерли, чего-то выжидая. Герцог скрипнул креслом, усаживаясь поудобней. Он снял перчатки, глядя на бульон и на меня.

Даниэль подул на ложку, удостоверился, что не горячее и отправил ее мне в рот.

Бульон был терпким, с пряностями. Нянюшка считала, что лучший способ согреться -

добавить больше пряностей. Больше, но в меру.

Кресло снова проскрипело, а я подняла взгляд на Даниэля. Когда он успел снять свой плащ? Черный камзол, застегнутый почти под самое горло был расшит серебристым узором. В свете люстры поблескивали застежки. В комнате остался цветочно - мыльный запах нянюшкиных духов.

- Вы очень расстроили вашего отца, - голос его был тихим, но твердым. - И дали повод слугам для сплетен. Вы поставили меня в унизительное положение. Не удивлюсь, если завтра до столицы дойдет слух, что невеста герцога, выбирая между обсуждением свадьбы и сбежать ночью в опасный лес, выбрала второе!

Герцог остановил свою речь, дуя на ложку и снова раздвигая ею мои губы. У меня сохранился на них вкус живительного бульона, способного разгулять любой аппетит Его слова, словно бульон на израненную терзаниями душу. Он не хотел разрывать помолвку.

Тогда зачем женится на мне? Я ждала одного. Ждала признания в любви. Мне очень хотелось его услышать, особенно сейчас, когда я чувствовала себя такой ранимой и такой уязвимой. И мне хотелось, чтобы меня любили. Но вместо этого меня отчитывали!

Я перевела взгляд на стену, где среди темно- бордовых обоев со старинным рисунком висел ряд картин в золотых помпезных рамах. Только я собралась увести взгляд, как вдруг заметила, что глаза на картинах моргают. Несколько крупных портретов висело в ряд, как и подобает интерьеру приличного дома.

Один из них изображал сцену охоты на лису. Среди зеленых крон мчался лихой молодой чернявый с усиками, похожими на стрелки часов, всадник – наш доблестный псевдопредок, в алом камзоле, черных, заляпанных грязью штанах и сапогах. Он перепрыгивал лужу. как бы намекая, что первую он все-таки пропустил.

Конь был цвета молочного шоколада и рвался вперед, вот-вот затопча копытами несчастную лисицу.

И вот глаза коня и всадника пришли в движение.

Шевелились глаза и у удирающей лисы, которую художник вынес на первый план.

Герцог помолчал, делая вдох. Свет люстры подсвечивал его темные волосы, скользя по ним бликами. Разговор давался ему непросто. Он о чем-то думал, но вслух не говорил. Но потом забыл, что не подул на ложку и дунул на нее, в очередной поднося ее к моему рту.

- Вы понимаете, что вы портите репутацию вашей сестры! Мой друг Аспен, конечно, будет вызывать всех на дуэли, но однажды его все-таки убьют! И разговоры продолжатся! И

тогда вашу сестру защищать будет некому. А во всем будете виноваты вы!

Глаза закатились одновременно у всех! И у ошалелой лисы, которая выглядела бешенной, и у лихого коня и у всадника. Создавалось чувство, что на них сверху, где художник нарисовал пушистые облака приближается метеорит. Или конец света помахал своим концом.