Грета Гарбо. Исповедь падшего ангела

«Тем не менее, он по-прежнему был от нее без ума; каждое место, где они бывали вдвоем, становилось для него «священным» – будь то бар или книжная лавка. Когда Сесиль возвращался к себе, по его собственному признанию, он „находился в состоянии экстаза”». И грустно, и смешно… да, именно грустно, потому что несчастная Грета Гарбо поняла, что по-настоящему влюблена… и в кого! Впрочем, разве много настоящих, неиспорченных деньгами и развратом людей можно встретить в кинематографических кругах, или в кругах так называемого Высокого искусства?

Вот она откровенничает, говоря почти истерично:

– Это просто небольшое словечко, но ты мне нравишься, и каждый раз, когда я прощаюсь с тобой, мне хочется увидеть тебя снова. Как мне хочется уехать куда-нибудь, чтобы там был большой балкон, и я бы приходила через него и ложилась с тобой в постель. Подумать только, ведь я люблю тебя, Сесиль. Я люблю тебя. Я по уши влюблена в тебя.

Его ручка запечатлела в дневнике, как они отправились в ночной клуб «Голубой Ангел» и там Гарбо все время шептала:

– Я тебя люблю, я тебя люблю.

«Воистину это день моего величайшего триумфа», – вспоминал он…

Глава 15

«Люди могут иметь свои будоражащие секреты…»

Когда Гарбо только появилась в Голливуде, мужчины ходили за ней толпами. Сейчас поклонников поубавилось. Да и закрытый образ жизни не предполагал новые знакомства. Уже давно среди знакомых актрисы появлялись только свои, избранные. Вот на Рождество у Сесиля Битона в числе остальных гостей – знаменитости Сальвадор Дали, Алан Портер, Наташа Уильсон и Джорди Дейвис. Его подружка Грета явилась под руку с Джорджем Шлее, с которым провела ночь накануне.

Фотограф принялся в упор рассматривать своего соперника. «Что касается Джорджа, то я ему не доверяю ни на грамм. Вид у него был несколько сконфуженный, и он никак не мог честно и уверенно посмотреть мне в глаза. Казалось, что от него исходит некий электрический заряд беспокойства, и даже спиртное не помогло ему установить со мной доверительные отношения. Он отпустил пару каких-то замечаний, которые я нашел довольно безвкусными.

Войдя в квартиру, он заявил: «Должно быть, ты здесь уже расспросил кучу народа, – а позже, взяв еще один стакан, добавил: – Я, пожалуй, сделаю глоток, чтобы показать… что я не держу зла»…» Но а когда светская вечеринка подходила к концу и гости стали расходиться, Сесиль попытался украдкой поцеловать Грету, но, как он напишет: «на ее лице промелькнуло выражение неподдельного ужаса, и она шепнула: „Только не делай глупостей”».

Как говаривал герой одного сатирического фильма: высокие отношения, высокие…

Но буквально через короткое время Гарбо после размолвки со Шлее, вся в слезах, наслаждалась объятиями Сесиля. Этот вечер и ночь наступления 1948 года описаны в мемуарах Сесиля Битона во всех подробностях. Они с подругой пили виски урожая 1840 года у него дома, в номере отеля «Плаза», затем они оказались в объятиях друг друга – «то безумных, то нежных… нам обоим явно не хватало рук, чтобы обвить друг друга за шею, талию, плечи». После чего подошли к окну и слушали звуки автомобильных клаксонов, возвестивших наступление нового года. И вновь дали волю своим чувствам…

Они по-прежнему действовали в рамках конспирации: писали и звонили друг другу под псевдонимами: «мисс Г», «мисс Браун» или «мистер Томас» и проч.

«Неожиданно во мне пробудилась неуемная энергия, которую я подчас не в силах сдержать. Это обескураживает, интригует и даже пугает ее. Пусть это время продлится как можно дольше! Я ощущаю прилив жизненных сил, я не ведаю усталости, когда провожаю ее к себе домой».

Они тесно общались на протяжении всего января и февраля, пока Сесиль и Гарбо находились в Нью-Йорке. Однажды он даже сбежал с приема, устроенного Виндзорами в отеле «Уолдорф-Астория», чтобы побыть наедине «с самой обворожительной женщиной нашего времени». Хьюго Виккерс весь этот накал чувств передает так: «Частенько Гарбо заявляла: «Мне надо идти», – что служило приглашением к сексу. Я никогда не догадывался, сколько фантазий могут родиться в этот момент, причем в совершенно невообразимых оттенках настроения – сентиментальности, игривости, эмоциональности и нескрываемой похоти. Теперь до меня стало доходить, как много времени я потратил впустую и как мало я знал из того, что касается физической любви».

Гарбо нравились мужчины нежные, чувствительные к ее эмоциям. Как-то раз она сказала Сесилю:

– Я не терплю ничего резкого. Никакого стаккато.

Сесиль не верил своему счастью.

«Я был с той, о любви которой мечтал всю жизнь, и вот теперь она действительно любила меня».

Сесиль не переставал удивляться ее знанию поэзии и литературы, несмотря на уверения Греты, что она никогда ничего не читает, и ее страстному увлечению скульптурой.

– Скажи, ну разве ты не пожелал бы прикоснуться к нему губами и ощутить, как он набухает от твоего прикосновения? – сказала как-то раз Гарбо, с восторгом глядя на обнаженный сосок одной из женских фигур, изваянных Микеланджело.