Я не Мата Хари, и расстрелянной быть не желала, но главное – я не способна живо общаться и очаровывать. Тут помогла моя репутация молчальницы и тихони. Аксель был очарован моим отчаяньем, моей беспомощностью и… молчаливостью. Не помочь соотечественнице, оказавшейся в одиночестве среди чужих людей далеко от дома, он не мог, я была приглашена пожить не просто в Нассау, где толпы журналистов не дают прохода, а на его вилле, защищенной от любопытных.
Кажется, Аксель так и не понял, что молчаливая голливудская звезда, потерянная и беспомощная, в действительности была при нем глазами и ушами МИ-6.
Что делать, если я не умею и не люблю танцевать канкан перед солдатами…
И все же пришлось плыть в Швецию.
Что может быть важней спасения чьих-либо жизней? А если это не одна, а десятки, сотни, даже тысячи и сотни тысяч спасенных?
Это счастье – знать, что благодаря тебе тысячи евреев из Дании (хотя какая разница, кем они были и из какой страны?) смогли улизнуть буквально из-под носа у нацистов в нейтральную Швецию. Если бы ради этого пришлось петь, чтобы отвлечь преследователей, я бы смогла и это. Не пришлось. А вот поговорить кое с кем пришлось.
Король Швеции Густав весьма достойный и умный правитель, но под влиянием сначала бывшей супруги – королевы Виктории Баденской, а потом второй невестки Луизы Маунтбеттен был настроен явно пронемецки. Его главный довод:
– Я очень боюсь одним неосторожным словом или поступком навлечь беду на нейтральную Швецию.
Это понятно, потому что на нейтралитет Нидерландов Гитлер не обратил никакого внимания, подобное вполне могло произойти и со Швецией. Но не сидеть же всю жизнь, спрятавшись в норку.
Я знала, что, будучи приятелем Геринга и сторонником Гитлера, король Густав осуждает репрессии против евреев. Моим главным доводом был другой:
– Ваше Величество, если погибнут люди, невинные люди, безоружные, вы не сможете себе этого простить, зная, что могли способствовать их спасению.