Гретель и тьма

– Чепуха. Мальчики не работают. – Чуть погодя я пою песенку, которой меня научила Грет:

Из чего же сделаны мальчишки?Из чего же сделаны мальчишки?Из слизняков садовых и хвостов щенковых —и из червяков! —Вот из чего сделаны мальчишки²³.

– Я тебе уже сказал, уходи. – Он осторожно вытягивает жирного розового червя из земли. Тот рвется пополам, и мальчик резво принимается копать – догнать вторую половину.

– Тыне можешь мне приказывать. – Я припоминаю, что говорила Эльке. – Тебе надо в школу. Почему ты не в школе? – Не отвечает. – Как тебя зовут? – Я спрашиваю трижды, и он говорит, что его зовут Даниил.

– А я Криста. А это Лотти. Мой папа – врач. А твой?

– Он профессор.

– Хм. – Я оглядываю его драную одежду. – Ты не похож на профессорского сыночка.

– Иди куда-нибудь в другое место и там играй со своей дурацкой куклой.

– А червяки, они на вкус какие?

Даниил щурит глаза и делается свирепым с виду.

– Это мой червяк. Тебе не дам нисколько. – Он открывает рот и запрокидывает голову, чтобы грязный розовый червяк, обе его извивающиеся половины, отправился прямо к нему в глотку.

– Фу. Фу. Фу. Ты такой голодный?

– А ты?

– Ты, что ли, не завтракал?

– Мне было мало.

– А меня заставляли есть яйцо. Яйца не люблю. Я хотела мороженое. Папа отказал, потому что на завтрак я должна есть то же, что и все. Никогда я не буду делать то, что все. Никогда. Я

не люблю мягкий хлеб, и ржаной тоже, и пумперникель[37]. Не люблю ни колбаски, ни сыр, ни мясо, ни картошку.

Даниил все копает, но я вижу, как он облизывается.

– А что же ты любишь!

– Мороженое. Клубнику. Вишню. Миндаль в сахаре. Блины, но не всегда. Зефир. Грет говорит, я питаюсь свежим воздухом.

Он прищуривается.

– Люди не могут питаться свежим воздухом, дура.

– Не называй меня дурой. А то я тебя стукну.

– Дура, дура, дура. Ты как ребенок с этой своей дурацкой куклой, в этом своем дурацком платье с рюшками и с этими дурацкими ленточками. – Даниил бросается на червяка – крошечного. – В общем, только стукни – сразу получишь.

– Мальчикам нельзя бить девочек. Это некрасиво.

Даниил встает.

– Я тоже не делаю ничего такого, что все остальные делают. Чего ради? Стукни – и получишь сдачи. Правда. Только попробуй. Сама увидишь.

Он выше меня, но ненамного. Когда мы бросаем таращиться друг на друга, он опять принимается рыть. Я нахожу маленький камешек и играю в «Himmel und Hölle»[38]на плитках дорожки. Клетка «Erde»[39] шатается. Я пропрыгиваю на одной ножке до самой клетки «Ад», ни разу не наступив на линию, а «Рай», оказывается, разбит, и я перекручиваюсь в прыжке и скачу обратно. Даниил рвет пучки травы и делает вид, что меня не замечает.

– Тебе не надоедает играть в охоту на червей?

– Я хочу еще есть.

– Хм. – Может, у него семья бедная, как у дровосека и его жены из «Ханселя и Гретель». – А чего бы ты хотел больше всего на свете, если б мог получить?

Он на миг замирает.

– Я бы хотел, чтобы все стало, как было.

– Да. – Я думаю про Грет и наш старый дом. – В смысле – из еды? – Даниил не отвечает. – Если хочешь, я тебе завтра принесу свой завтрак. А еще я знаю, где прячут печенье. – Он пожимает плечами, и я вижу, что он мне не верит.

– Уходи, а? Мне надо найти еще червей. Они вылезают, когда дождь.

– Сегодня дождя не будет. – Небо ярко-голубое. Ни единого облачка. – Можем поскакать по траве. Грет говорит, что когда она впервые посмотрела фильм с Чарли Чаплином и как он бьет чечетку, он ей напомнил заклинателя червей. Там, где она жила, птицы прыгают по траве, чтобы червяки думали, что это дождь. Они тогда вылезают наружу, потому что боятся утонуть.

– Я знаю, как их выманить быстрее, но ты давай уходи отсюда.

– Почему?

Он чешет голову и мнется.

– Потому что любая вода подойдет. – Через миг он добавляет: – Потому что я буду писать на землю, вот почему. Червяки подумают, что это дождь. Уходи давай. – Руки его тянутся к пуговицам на штанах.

– Я отвернусь.

– Нет. – Он вроде собирается заспорить, но тут происходит какое-то злое волшебство: Даниил мгновенно делается меньше, худее и бледнее. Он стоит, как игрушечный солдатик – руки по швам, взгляд в землю.

– Что такое? – И тут я чувствую, как качается камень «Земля». Я тоже вздрагиваю, разворачиваюсь, боясь увидеть папу – очень сердитого. Но это дядя Храбен, а он всегда улыбается. – Все хорошо, Даниил. Это же…

Один, второй, третий широкий шаг – и над нами нависает дядя Храбен. Он шлепает Даниила по лицу. У Даниила из носа течет кровь. Он беззвучно падает. А ору я. В тот же миг дядя Храбен подхватывает меня на руки и гладит по волосам.

– Все хорошо, kleines Mädchen, теперь нечего бояться. Но что же ты тут делаешь? Это очень опасное место.