Гретхен

Целую неделю Гретхен провалялась с гриппом в постели. В пятницу она проснулась без всякой температуры и головной боли. Магда и Пепи в этот день были отправлены в школу, Мари-Луиза отвезла обоих и поехала на работу, хотя и без особого желания.

Мама решила, что пойдет на занятия с понедельника.

– Могла бы, конечно, и сегодня уже пойти, – сказала она, – но пятница у нас там самый тоскливый день! Лучше замотаю!

Настроение у мамы было так себе. Она то и дело подходила к зеркалу в коридоре, смотрела на свое отражение и вздыхала:

– Ну и видок! Ужас! Похожа на драную ворону! От такого зрелища можно сразу опять заболеть!

– Да нет, вы просто бледная немного, – попытался утешить ее Хинцель, который, как всегда, явился ровно в восемь. – И на голове у вас, прямо скажем, черт-те что! Вам пора в парикмахерскую!

– Отличная мысль! – оживилась мама. – Вот прямо сейчас и схожу! На той неделе у меня уже не будет времени!

– Но знаете… – Хинцель замялся, но потом собрался с духом и сказал: – Только не делайте себе прическу как у какой-нибудь учительницы по домоводству! У вас такие красивые волосы!

– А что, я похожа на учительницу по домоводству? – спросила мама.

Хинцель кивнул.

– И что мне делать? – решила выяснить мама.

Хинцель обстоятельно оглядел ее со всех сторон.

– Во-первых, хорошо бы как-то подчеркнуть затылок – у вас хорошая, благородная линия! – вынес он заключение. – Во-вторых, нужно постричься коротко – совсем коротко. Волосы у вас густые, вы можете себе это позволить. А сзади я бы оставил одну прядку подлиннее… Тоненькую такую…

– Хинцель, дружочек, я же не девочка-подросток! Мне уже тридцать три! – рассмеялась мама.

– Это не возраст! – возразил Хинцель.

– Ну для слона, может быть, и не возраст! – ответила мама. – К тому же мой парикмахер с такой задачей не справится!

– Вольсдорфер – специалист по этой части! – прокричала из своей комнаты Гретхен, которая слышала весь разговор через открытую дверь. – На Зингерштрассе!

– Чтобы я добровольно отправилась к парикмахеру, который панков стрижет? Смеетесь?! – решительно отвергла такое предложение мама.

– Панки тоже люди, между прочим! Что за дискриминация?! – заявила Гретхен, выходя в коридор. Ей хотелось поддержать Хинцеля в его усилиях преобразить маму.

Мама тут же отослала Гретхен обратно в постель, после чего быстро собралась и ушла. К какому парикмахеру она отправилась, осталось тайной.

– Вот увидишь, – сказала Гретхен Хинцелю. – Наверняка поплелась к своему старому мастеру. Уж он постарается – соорудит ей «шапку-нахлобучку».

– Нет, голову даю на отсечение, она пошла к Вольсдорферу, – возразил Хинцель. – Ты что, не заметила, как у нее глаза блестели? Да у нее на лбу было большими буквами написано: «Эх, была не была!»

– Пока выберется в город, весь кураж пройдет! Уверяю тебя! – стояла на своем Гретхен и предложила поспорить на десятку: она была уверена, что никакого чуда не произойдет и мама вернется домой с обычными ровными кудельками на голове, а не лихой модницей.

Хинцель сбегал в киоск за газетами и принес Гретхен целую охапку. Гретхен углубилась в изучение положения дел в мире и внутри страны, почитала, что пишут о страшном убийстве, произошедшем на этой неделе, полистала страницы с советами для женщин, а Хинцель тем временем решил принять ванну. За те несколько дней, которые он ухаживал тут за больными, он уже трижды устраивал себе капитальную помывку. Похоже, все-таки он ничего не имел против мытья как такового, но предпочитал для проведения этой процедуры более комфортные условия, чем те, которые имелись у него дома, в его крошечной квартирке-студии, без ванной комнаты и горячей воды.

Гретхен читала газеты, из ванной комнаты до нее доносились разные звуки: шум льющейся воды, отфыркивание Хинцеля, тихий плеск. Когда она как раз дошла до последней страницы местной газеты, где помещались мелкие объявления о знакомствах, и погрузилась в размышления о том, чем может отличаться «Леди Жесть» от «Жесткой Домины», из ванной комнаты донеслось жужжание фена. Гретхен собралась было встать, чтобы поискать сантиметр и измерить обхват груди, поскольку ей хотелось разобраться, как выглядит «грудь 140», отмеченная в одном из объявлений как особое достоинство одной из дам, ищущих знакомства, но в этот момент в дверь позвонили. Гретхен посмотрела на часы. Чуть больше двенадцати. «Наверное, почтальон!» – решила она и крикнула:

– Хинцель, открой, пожалуйста! Это почтальон!

Гретхен слышала, как Хинцель прошел в прихожую, как отворилась дверь и Хинцель поздоровался:

– Добрый день!

В ответ – тишина. «Нет, это не почтальон!» – мелькнуло у Гретхен в голове. И тут раздался папин голос:

– Где Гретхен?! – в голосе слышалось возмущение.

– У себя в комнате! – ответил Хинцель. Он ведь не мог знать, что папа еще ни разу тут не бывал и совершенно не ориентировался.

– И где эта комната? – поинтересовался папа.

– Пройдете через гостиную и прямо! – объяснил Хинцель.