Грядет глобальное похолодание

В ограниченном масштабе добыча урана и радия была начата для прикладных и научных целей в Чехии на руднике Иоахимсталь. 100 миллиграммов чистого радия на мировом рынке тогда оценивали в 60 000 полновесных конвертируемых русских рублей. Добавлю, что и в дальнейшем Чехословакия оставалась ведущим в мире поставщиком радиоактивных руд. В конце ХХ века мне доводилось ездить по южной Чехии близ городов Тршебон, Рожметал, где пейзаж изобилует шахтами, а под землей – огромные полости, из коих вынута урановая руда. Но это – сейчас. В начале же века работы только-только разворачивались.

Перед Октябрьской революцией ведущими спонсорами прикладной науки в России были миллионеры Рябушинские. Они поддерживали тесные контакты с императорской Академией наук, умели улавливать самые перспективные направления и их поддерживать. Дойдя до идеи цепной реакции и ядерного синтеза, Вернадский не смог получить серьезной государственной поддержки. Двор Николая II в условиях приближающейся войны почти не принимал мер для спасения России. Тогда Вернадский вышел на Рябушинских, которые радели о судьбе России, не забывая, впрочем, и собственных коммерческих интересов. Эти люди сочетали в себе качества предпринимателей, государственных деятелей, банкиров и ученых. Личный кабинет П. П. Рябушинского в Москве, на Пречистенском бульваре, с огромным рельефным глобусом – символом природных богатств России – был местом проведения научных собраний. В 1913 году здесь прозвучал доклад В. И. Вернадского «О радии и его возможных месторождениях в России», где ученый сформулировал мысль о том, что радиоактивные элементы содержат в себе огромную энергию, которую в обозримом будущем можно будет извлечь. Была предложена программа работ на ближайшие годы. Таких слов, как «атомная бомба», «атомный реактор», не произносилось, но дело шло к этому.

В кабинете Рябушинского запахло чем-то грандиозным. Вернадский разработал программу первого этапа работ и составил калькуляцию с точной суммой затрат – 770 000 рублей (напомню, что рубль тогда имел высокий курс, был конвертируемой валютой, второй в мире по значению после фунта стерлингов. Средняя зарплата в России была около 30–40 рублей в месяц). 14 тысяч он имел от Академии наук. Рябушинский – сугубый прагматик – поверил перспективам, которые развернул перед ним Вернадский, и выплатил требуемые 756 тысяч рублей. Атомная программа начала выполняться под руководством Вернадского и его заместителя – молодого физика-ядерщика М. И. Соболева, незадолго до этого прошедшего стажировку в Париже в лаборатории Кюри. Первые экспедиции (Сибирь, Памир) на поиски урана проходили открыто. Последующие, (район Печоры), наконец, привлекли высочайшее внимание. Они организовывались с участием военного министерства и были засекречены.

В результате уран был найден, и Вернадский активно занялся радиохимией – наукой, занимающейся получением необходимой для цепной реакции степени чистоты элементов и изотопов. Трудно сказать, насколько четко понимал Главный штаб и военный министр В. А. Сухомлинов перспективы создания атомной бомбы. Бесспорно, идеи Вернадского обсуждались. В то время лидером самолетостроения был выдающийся молодой конструктор Игорь Сикорский, работавший на Руссо-Балте. В своих воспоминаниях он отмечал, что Главный штаб все время требовал создания аэроплана огромных размеров для «несения новой особо тяжелой и мощной бомбы». Сведения о бомбе просачивались и в открытую печать. В начале Первой мировой войны, в 1914 году, английский писатель Герберт Уэллс, всегда интересовавшийся Россией, в своих произведениях «Освобожденный мир» и других дал достаточно подробное описание атомной бомбы и несущего её бомбардировщика – весьма смахивающего на «Святогор». В последующие годы появились и другие литературные произведения, повествующие о бомбе фантастической мощности. Еще одно талантливое произведение с подобным сюжетом – «Кракатит» Карела Чапека.

Итогом деятельности Сикорского был серийный гигант «Илья Муромец» и опытный «Святогор». Последний особенно опережал свое время. Он впервые садился на переднюю стойку шасси (в серию эта конструкция пошла только ко времени Второй мировой войны) и имел ряд других нововведений. Справедливости ради нужно заметить, что самолеты Сикорского если и могли поднять атомную бомбу, то по своим скоростным характеристикам были не в состоянии уйти от взрывной волны. Впрочем, при решении важных государственных задач жизнью пилотов можно было и пренебречь.

Большинство технических решений Сикорского остались невостребованными. После Октябрьской революции он был вынужден эмигрировать. В молодости мне посчастливилось познакомиться с инженером А. С. Стрелковским, который провожал Сикорского в порту и говорил:

– Игорь, зачем уезжаешь?

– Я ведь буржуй, меня большевики расстреляют.

– Какой ты буржуй, когда теперь ты нищий.

– Сначала расстреляют, а потом будут разбираться. Если еще будут.