Грязь

«Все чудесно. Паоло сегодня не поехал кататься на лыжах, остался дома. Говорит, что не хочет кататься без папы. Андреа обязательно хочет новые лыжные ботинки. На меху».

«Снег-то есть?»

«Много! Нет только тебя… Тут и моя мама».

И эта старая курица. Как она меня достала!

«А! Прекрасно… Мне вас тоже очень не хватает. Жду не дождусь, когда вы вернетесь…»

«Как погода в Кальяри?»

«Нуу… так. Облачно», — буркнул адвокат.

«А конгресс как прошел?»

«Скука смертная… Передай привет маме, Паоло и Андреа, поздравь их с Новым годом… А мне, к сожалению, пора».

«Ладно, любовь моя. Поздравляю тебя тоже. Я очень скучаю по тебе… Я люблю тебя…»

«И я тоже, я тоже. А теперь извини меня. Тут адвокат Мастрантуоно… Увидимся послезавтра в Кортине. Пока, милая».

Он отложил телефон и выругался.

Надо было все начинать сначала.

8. 20:10

Речь президента смотрел не один адвокат Ринальди. Все жильцы и гости расположились перед телевизорами, и весь жилой комплекс «Острова» на полчаса стал непривычно спокойным, серьезным, словно задумчивым. Перед итогами уходящего года и надеждами, обращенными в наступающий, все притихли. Смотрели и слушали. Даже огни фейерверков затихли, и только Микеле Тродини продолжал невозмутимо зажигать на террасе свои бенгальские огни. Его отец и дедушка сидели за столом, ели колбасу и ругали президента. Мать на кухне слушала вполуха: ее гораздо больше беспокоило то, что сырный торт в духовке не поднимался.

И в огромной квартире нотариуса Ригози, на верхнем этаже корпуса «Капри», гости, каждый с бокалом земляничного ликера в одной руке и бутербродом с мясом кабана в другой, толпились перед огромным экраном «Nordmende» и обсуждали речь престарелого президента.

Больше всего их потрясло, что этот старый дурак сделал себе подтяжку лица и стал похож просто на египетскую мумию. Обсуждался также цвет галстука, явно не подходивший к цвету пиджака.

Совершенно по-мужицки.

Кристиан Каруччи в своем убежище, за кухней консьержки, включил свой маленький черно-белый телевизор и чертыхался. Как может этот урод говорить, мол, мы готовы приложить все усилия, чтобы помочь слаборазвитым странам!

Джулия Джованнини вымыла пол в гостиной, наконец-то оделась и готовила зимний суп. Она напевала «Маргариту» Коччанте, звук у ее телевизора был выключен.

Филомена Бельпедио пыталась слушать президента, но не могла. У нее отяжелели веки, глаза закрывались, а голова падала на плечо.

Генерал Рисполи и его жена, семидесятилетняя пара со второго этажа корпуса «Капри», лежали в постели и целовались, как в молодые годы. Они смотрели по другому каналу черно-белый фильм с Амедео Наццари.

9. РЫБИЙ СКЕЛЕТ 20:15

Больше всего Рыбий Скелет любил жареные цветы цуккини. Просто обожал.

Сидя за столом вместе с консьержками, он ел и уже не мог остановиться. Ну да ничего. Синьора Каруччи, мать Кристиана, нажарила их в безумном количестве.

«Спасибо, синьора. Это очень вкусно. А где ваш сын?» — с набитым ртом спросил он у консьержки.

«В своей комнате. Сказал, что неважно себя чувствует. Я его не понимаю, он такой нелюдимый. Может, ты ему отнесешь немного попробовать? И уговоришь его присоединиться к нам».

«Конечно, синьора. Я мигом».

Рыбьему Скелету очень нравилось ухаживать за дамами.

К тому же мама Кристиана очень даже ничего. У нее такие сексуальные губки.

Наверное, в молодости была потаскушкой.

Кто знает…

Утолив свой зверский аппетит с большим удовольствием, он встал из-за стола, поблагодарил всех консьержек, смотревших выступление президента, и с тарелкой жареных цветков цуккини в руках постучал в комнату друга.

«Кто там?» — прорычало за дверью.

«Это я».

«Кто я?»

«Рыбий Скелет! Открывай!»

Он вошел. Кристиан, еще в пижаме, лежал на кровати, между ног у него стоял маленький телевизор.

Он был похож на заключенного.

«Ты чего, мамин сынок паршивый? Что это на тебя нашло?» — спросил Рыбий Скелет, опуская тарелку на кровать.

«У меня глубокая депрессия, черт бы ее побрал. Я это знал. Хуже, чем на Рождество было. Она все время на меня нападает в праздники».

«Спокойно. Я о тебе позабочусь. Пришел волхв. С дарами…»

Рыбий Скелет снял свой ярко-оранжевый рюкзак от «Инвикты», достал из него пухлый пакет и сунул под нос другу.

«Травка?»

«Из Калабрии! Это что-то. Сегодня мы оторвемся, дорогой Кристиан. Я уже готов».

Кристиана, похоже, это не убедило.

«Не, не хочу. Если я покурю, начну волноваться зверски. Думать там обо всем, что должен сделать, и…»

«Этого не будет. Обещаю. Ты посмотри, посмотри, что у меня тут».

Рыбий Скелет вытащил из рюкзака две длинные темные свечи.

«Это что за хрень?»

«Динамит! Динамит, друг мой! Взрывчатка! Этой штукой можно десятиэтажный дом свернуть. Мы ее взорвем в полночь. Можно бросить в бассейн за социальным центром. Я хочу такой взрыв устроить, чтобы надолго запомнился. Такой взрыв, чтобы все эти придурки со своими сопливыми фейерверками имели жалкий вид».

Рыбий Скелет говорил своим вечным противным тоном. Кристиан сопротивлялся.