Григориан Подмосковный и другие мистическо-юмористические рассказы на бытовые и философские темы

У подполковника уже не было сил слушать. Он мгновенно расстелил полотенце на земле и, деликатно подхватив Ольгу Александровну на руки, расположил на нем, после чего пристроился сверху и аккуратно вошел в нее. Другие пары последовали их примеру и на следующие 15 минут поляна у костра превратилась в импровизированный храм любви.

Через какое-то время по завершении, расслабленно лежащий на полотенце Зелигер, вновь выдвинул тезис:

– У нас прекрасно получается отправлять ритуалы! Вы даже не представляете себе, какую революцию мы произвели на тонком плане! Вырываясь за удушающие стереотипы обыденной жизни мы даруем себе свободу! А там, где свобода – там и сила, и здоровье, и удача! Вы убедитесь в этом в самое ближайшее время!

– А та сила, что мы растревожили, теперь успокоится? – спросила Ольга Александровна.

– Должна успокоиться! – ответил Зелигер. – Хотя считать, что мы вот так, на раз, сможем ей управлять, было бы гордыней. Ибо никто из живущих не постиг тайну мира сего! Во всяком случае, сила наверняка станет теперь более дружелюбной.

– Как бы в этом убедиться… – вступила в разговор Нина.

– А у тебя еще одна свинья есть? – спросил подполковник.

– Да, есть хряк.

– Так вот ты его в тот же сарай помести и посмотри, если огонь небесный в рыло его не поразит, значит, сила стала более дружелюбной! ХА-ХА-ХА!!! – подполковник не выдержал и расхохотался.

Непонятно, почему трагическая гибель свиньи его так веселила, но смеялся он столь заразительно, что все участники присоединились к нему. Легкость и веселье вдруг захватили их, и причиной тому явились вовсе не свиные проблемы, а новое, необычайное состояние, распустившееся у каждого внутри. Груз повседневных забот, прессинг рутинных дел, какие-то обиды, огорчения, разочарование, наконец, просто усталость, подспудно довлевшие над ними, внезапно улетучились, даровав необычайную легкость и ощущение безграничной свободы. Каждый почувствовал себя подобно человеку, который долго сидел в скрюченной позе и наконец, получил возможность распрямиться и потянуться. Ольга больше не спрашивала Зелигера, успокоится ли сила. Пришедшее к ней ощущение гармонии с миром подсказывало, что и с силой налажена гармония. Она чувствовала, что сила, еще недавно казавшаяся ей чуждой, на самом деле вовсе не противостоит ей, а является как бы продолжением ее самой, доказывая единство мира и человека. Проблема оказалась не в силе, а в уровне ее собственного осознания. Теперь он изменился и мир вокруг тоже стал меняться. И даже показалось странным: как это раньше она могла жить без энергетических практик?

Полуночные врата

Это был уголок практически нетронутой природы, какие с годами встречаются все реже. Единственная рукотворная вещь – пруд – нисколько не нарушала натуральности картины, и даже напротив, придавала ей законченность и полноту. У горизонта садилось солнце и ярко-красный закат освещал замершие невдалеке деревья, спокойную воду пруда и заросли камышей вдоль берегов.

Стоял абсолютный штиль. Про такие вечера говорят: «в воздухе звенела тишина». И действительно, в данном случае недостаточно определить тишину просто как отсутствие звуков – в буквальном смысле ощущалось ее физическое присутствие. Наверное, нечто аналогичное можно почувствовать, если бы некий бесплотный дух вдруг материализовался и предстал во всей своей телесной полноте.

Казалось, власть тишины абсолютна и никто не в силах ее нарушить – она сковала все предметы, растения, заперла ветер в невидимой клетке, и даже рыбы не смели выпрыгивать из воды, охотясь за мошками. Но вдруг тишину прорезал смачный хлопок – это сидящий на берегу со своим товарищем психоаналитик из Москвы ловко открыл зажигалкой пивную бутылку, и пробка с шелестом отлетела в густую траву. Он передал открытую бутылку другу и через секунду раздался второй смачный хлопок. Психоаналитика звали Анатолий.

– Ну-с, начнем пожалуй! – торжественно сказал он и они чокнулись зелеными бутылками. На их лицах было написано радостное предвкушение последующего перехода к более крепкому зеленому змию.

Аналитик сделал несколько глотков и поставил бутылку на землю, с удивлением глядя на своего товарища, который, запрокинув голову, продолжал хлебать до тех пор, пока содержимое полностью не иссякло. Затем он швырнул пустую бутылку далеко в сторону, удовлетворенно крякнул и вытер рот рукавом.