Григорий Распутин. Тайны «великого старца»

Члены Думы и присутствовавшая публика ответили на речь Царя громовым “ура”. Настроение собравшихся казалось вполне благожелательным. Государь обошел многие помещения, приветливо со всеми разговаривал, благодарил депутатов за прием и отбыл на автомобиле, оставив прибывшего с ним брата – великого князя Михаила Александровича, пожелавшего присутствовать на имевшемся состояться заседании Государственной Думы. В этот же день вечером Государь посетил Государственный совет в Мариинском дворце, где для встречи Его Величества собрались только члены Совета, принявшие царя без шумных оваций, но в высшей степени сердечно». (Воейков В.Н. С царем и без царя. Воспоминания последнего дворцового коменданта Государя императора Николая II. М., 1994. С. 92–93.)

Другое представление памятных событий находим в записях революционно настроенного штаб-капитана Ставки в Могилеве М.К. Лемке от 9 февраля 1916 г.: «Телеграмма о совершенно неожиданном посещении сегодня царем молебна, отслуженного в день возобновления занятий Госуд. Думы по случаю взятия Эрзерума, произвела здесь сильное впечатление, о ней говорили почти все; наши полковники, считающие Думу, вообще, чем-то низшим и, во всяком случае, состоящей на подозрении, не знали, как же теперь понимать ее значение… Разумеется, она была реабилитирована в их глазах, и всегдашнее снисходительное отношение сразу сменилось почтительным преклонением перед авторитетом народных представителей… Много ли надо для перемены своих мнений, вообще некрепких, неустойчивых и ничем серьезно не обоснованных.

В приезде царя в Думу с Михаилом Александровичем некоторые видят очень ловко рассчитанный ход. Во-первых, это – как бы извинение перед Думой за последнее ее закрытие и признание ошибочности этого шага; во-вторых, это подчеркивание своей близости к ней, в-третьих, это желание показать свою близость с братом, в-четвертых – желание показать, что брат не чужд влияния на государственные дела, в-пятых – дальнейшее присутствие Михаила на самом открытии Думы показывает, что глаз государев лично наблюдает за работой Думы. По-моему, все дело проще: “Когда вы хотите прославить подвиги моей армии – я с вами, а всегда – мне на вас наплевать”.

Вообще, Михаил выдвигается. 17 января он назначен председателем Георгиевского комитета его имени и сегодня просил царя принять звание почетного председателя комитета». (Лемке М. 250 дней в Царской Ставке. Пг., 1920. С. 534.)

После выступления в Государственной Думе на следующий день Государь отправился в Ставку в Могилев:

«10-гo февраля. Среда

Встал довольно поздно, занимался и в 10 час. принял Григоровича. Погулял. От 11 час. у меня были: Волжин, Хвостов – [министр] юстиции и Хвост[ов] – [министр] внутр. дел. После завтрака принял Неклюдова, посланника в Швеции.

Должен был уехать в 3 ч., но вследствие крушения поездов на М. В. Р. ж. д. пришлось отложить отъезд до 6 час. Погулял с Татьяной. После чая простился с дорогой Аликс; со всеми детьми прибыл на станцию и в 6 час. отправился в путь по Варш[авской] дор[оге] до Пскова. Обедал в 7 1/2 ч. и поиграл в домино»[150]

.

Император Николай II принял в этот день министра внутренних дел А.Н. Хвостова, который дал объяснения по поводу новой попытки покушения на жизнь Г.Е. Распутина и начинавшегося по этому поводу нового скандала.

Жандармский генерал-майор А.И. Спиридонович по этому поводу указывал в воспоминаниях: «Однако проявлению внимания Государя к народному представительству не суждено было повлиять на положение в тылу, на что надеялись оптимисты. Причиной тому был начавшийся в те дни скандал Хвостов – Белецкий – Распутин – Ржевский, подобного которому еще никогда не видела русская бюрократия.

Расстроенный началом этого скандала, Государь принял 10 февраля министра Хвостова, который осветил его так, как было выгодно ему, и обманул Государя в полной мере. В тот же день Государь выехал в Ставку». (Спиридович А.И.

Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 274).

Днем раньше из донесений Петроградского охранного отделения от 9 февраля 1916 г. о наблюдении за Г.Е. Распутиным (кличка Темный) следовало: «Гости разошлись в три часа ночи. В десятом часу приехала Вырубова, а за нею Добровольская и Мария Головина. В 4 часа 40 минут Темный [Распутин] вышел из дома и сказал, что “готовят на меня покушение. Вот если узнают, что письмо написанное от Илиодора, то действительно хотят убить”. Просителей Темный не принимал». (Распутин в освещении охранки //Красный архив. 1924. № 5. С. 270–288.)

Императрица Александра Федоровна в письме супругу с некоторой грустью писала:

«Мой бесценный, милый!