Григорий VII. Его жизнь и общественная деятельность

Паписты выпустили свой анализ данных за и против распоряжений Рима и с не меньшим остроумием и знанием дела опровергли делаемые возражения. Григорий вмешивался в эту борьбу окружными посланиями, где доказывал сообразность своих предписаний с духом Евангелия, и соборными постановлениями о предании пламени всех сочинений противной стороны. Таким образом, папа посягал уже на свободу мысли, убивал зарождающееся умственное брожение, устраняя одно из звеньев цепи, приковывающей церковь к миру.

Но запрещение браков духовенства и симонии не завершало преобразовательных стремлений Григория: до полной свободы церкви было еще далеко, так как замещение духовных должностей и санов находилось в зависимости от влияния мирян. Эта зависимость коренилась в самой глубине средневековой жизни. Дело в том, что в западной Европе издавна установился обычай так называемой инвеституры духовных сановников мирянами. Инвеститура состояла, как известно, в символической передаче церковных имений и связанных с ними привилегий епископам, аббатам и другим прелатам и в утверждении их во владетельных правах. Этой мерой светская власть оставляла за собой верховные права на различное земельное имущество, подаренное в разное время церкви и обнимавшее в общей сложности громадную площадь, равную целой трети земель Запада. За пользование этими землями духовенство несло известные повинности и даже как бы отбывало военную службу, выступая, в случае войны, в поход во главе отрядов, собранных с церковных владений. При господствовавшем тогда феодальном строе право инвеституры служило для королей оплотом и основой их могущества, давая им необходимую военную силу для укрощения буйных и непокорных светских вассалов. Поэтому на высшие духовные должности получали инвеституру только лица надежные и близкие королям. С другой стороны, инвеститура содействовала симонии, так как иногда короли давали кольцо и посох за деньги и зачастую награждали епископствами и аббатствами за оказанные им услуги. Само собой понятно, что Григорий VII не мог мириться с подобными порядками: простая последовательность требовала устранения светской инвеституры, так как она, по выражению Григория, была “дверью симонии и подчиняла церковь государству, связывая ее с миром”. Кроме того, сама передача посоха, символа пастырской власти над душами, и кольца, символа обручения пастыря с церковью, ему вверенной, по толкованию известного кардинала Гумберта, давала в руки мирян власть ставить пастырей, что было делом исключительно духовным: само посвящение не значило ничего, если мирянин не давал инвеституры. Против такого вмешательства мирян в права церкви и восстал Григорий: “Мы желаем, – пишет он, – возобновить то, что находится в пренебрежении в силу нечестивого обычая; мы хотим, чтоб при назначении епископов прежде всего соблюдались требования св. Евангелия и канонов, по которым церкви должны быть освобождены из рук мирян и подчинены епископской власти. Таково наше желание, таков наш идеал, таково, пока буду жив, мое неустанное стремление”. Первый открытый шаг против инвеституры Григорий сделал на римском соборе 1075 года, издав запрещение принимать ее (инвеституру) от светских владетелей под угрозой отлучения, приказав прихожанам не почитать назначенных мирянами пастырей, не посещать совершаемых ими богослужений, не оказывать им ни малейшего повиновения: право на замещение духовных мест и власть над церковным имуществом находятся в руках папы. Для доказательства своих верховных полномочий Григорий выдвинул на первый план полное отрицание за светскими князьями прав собственности на земли, которые так или иначе, с большими или меньшими натяжками, можно было объявить собственностью св. Петра: “Что раз, по божьей воле и закону справедливости, – пишет папа, – поступило во владение церкви, пока будет существовать, не может быть отторгнуто от нее”, и ее права должно восстановить, несмотря ни на какие препятствия. Развивая последовательно это положение, Григорий стремился к господству над всем миром: он объявил Испанию

собственностью св. Петра, “так как она обращена в христианство посланными Петром и Павлом диаконами, а потому верные сыны церкви, непрестанно помышляющие о вечном блаженстве, должны отнять ее у неверных и править ею, как ленники св. Петра”.

“Сардинцы должны стать, – пишет им Григорий, – в прежние отношения к матери всех церквей, так как их предки подчинялись Риму и только по небрежности наших предшественников эта связь ослабела”.