Читаем Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции полностью

«Моя главная вина и моя главная беда в том, что я, пробывши так долго в партии и ее руководящих учреждениях (Зиновьев скромно не уточнил, что был членом ЦК с 1921 по 1927 год, членом ПБ в 1917, 1921-1926 годах, председателем

ИККИ в 1919-1926 годах — Ю. Ж. ), не сумел, попавши в меньшинство, удержаться от антипартийного поведения, не сумел понять, что я должен уважать дисциплину по отношению к ЦК партии больше, чем всякий другой... И за это я больше всего наказан. При разбирательстве моего дела в Президиуме ЦКК в октябре 1932 года я выслушал много горьких для меня слов по этому поводу. Я их передумал, и я вижу, что они вполне заслужены мной и совершенно справедливы».

Во-вторых, лично перед Сталиным: «Я был одним из тех, кто много выступал, писал и агитировал против т. Сталина, и так как этот вопрос имеет, конечно, не личное, а глубоко политическое значение, то я хочу здесь сказать и об этом.

Я должен заявить открыто и честно, что во всей моей агитации против т. Сталина я был кругом неправ... Нападки на т. Сталина в действительности вызваны только тем, что он является самым выдающимся теоретическим и политическим представителем ленинизма и потому самым опасным противником для всех врагов ленинской линии партии. Нападение на т. Сталина является нападением на все партруководство, на всю партию, на весь Коминтерн, сплотившийся вокруг т. Сталина также безраздельно и беззаветно, как раньше был сплочен вокруг Ленина. Имя Сталина есть знамя всего пролетарского мира».

Завершил же Зиновьев свое заявление так: «Я прошу Вас верить, что я говорю вам правду, и только правду. Я прошу Вас вернуть меня в ряды партии и дать возможность какой-либо работы для общего дела. Я даю Вам слово революционера, что буду одним из самых преданных партийной линии членов партии и что сделаю все, что только возможно, чтобы хотя бы отчасти загладить свою вину перед партией и ее ЦК»657.

Не ограничившись лишь официальным заявлением, в тот же день Зиновьев отправил еще одно уничижительное письмо, лично Сталину.

«Дорогой товарищ! — писал Григорий Евсеевич. — Я знаю, что люди, идущие против партии, не имеют никаких оснований ожидать от Вас снисходительности. Но я знаю также, что человеку, до конца понявшему свои ошибки и проступки против партии и действительно желающему честно исправить их, Вы никогда не откажете в известной помощи, как бы тяжелы ни были предыдущие ошибки и проступки этого человека. Вот почему меня не оставляет надежда, что и мне Вы не откажете в помощи.

Я отсылаю сегодня письмо в ЦК партии и позволяю себе обратиться к Вам лично. Если я решаюсь это сделать, то только потому, что с моей стороны изжита абсолютно та полоса, которая привела меня к отщепенству от партии. Я пишу Вам это с тем же чувством, с каким писал бы Владимиру Ильичу...

Я не раз проверил себя за эти 6 месяцев и могу сказать только одно: что бы ни случилось, никогда я больше ни в поступках, ни в настроениях не отойду от ленинской линии ЦК, возглавляемого Вами, никогда не допущу не только нелояльности или двусмысленности по отношению к руководящим органам партии, но не допущу и малейшей пассивности, выжидательности и т. п., если только смогу когда-нибудь где-нибудь, в какой-либо области работать для партии. Ни одного шага, ни одного слова, идущего вразрез с линией, решениями, мнениями партии, от меня никто не увидит и не услышит...

Мое решение сделать все, чтобы заслужить доверие ЦК и лично Ваше, есть абсолютно твердое решение, и я прошу об одном: дать мне хоть какую-нибудь возможность доказать это на деле.

Тов. Сталин, прошу Вас товарищески принять мое заявление, что я был с самого начала и до конца во всем неправ против Вас лично, и не видеть в соответственных местах моего письма в ЦК ничего другого, кроме заявления, которое я честно выносил и делаю с открытой душой...

Я очень прошу разрешить мне вернуться из Кустаная. Не хотелось бы говорить и о чисто личном, но не могу не сказать, что здоровье крайне подорвано, что о лечении здесь не может быть и речи, что здешний климат мне очень вреден, что обстановка морально тяжела до последней степени.

И еще об одном очень прошу Вас: если моя просьба будет уважена, но все-таки мне нельзя будет остаться в Москве или под Москвой, то я буду проситься в какой-либо город на Ср. Волге или в ЦЧО (Центральной черноземной области — Ю. Ж. ). Но все-таки пусть я буду выслушан раньше, чем вопрос обо мне в дальнейшем будет решаться. Горячо прошу о том, чтобы мне было разрешено в Москве повидать кого-либо из членов ЦК или ЦКК, ибо я хочу устно досказать то, что никак не скажешь в письме»658.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Клуб банкиров
Клуб банкиров

Дэвид Рокфеллер — один из крупнейших политических и финансовых деятелей XX века, известный американский банкир, глава дома Рокфеллеров. Внук нефтяного магната и первого в истории миллиардера Джона Д. Рокфеллера, основателя Стандарт Ойл.Рокфеллер известен как один из первых и наиболее влиятельных идеологов глобализации и неоконсерватизма, основатель знаменитого Бильдербергского клуба. На одном из заседаний Бильдербергского клуба он сказал: «В наше время мир готов шагать в сторону мирового правительства. Наднациональный суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров, несомненно, предпочтительнее национального самоопределения, практиковавшегося в былые столетия».В своей книге Д. Рокфеллер рассказывает, как создавался этот «суверенитет интеллектуальной элиты и мировых банкиров», как распространялось влияние финансовой олигархии в мире: в Европе, в Азии, в Африке и Латинской Америке. Особое внимание уделяется проникновению мировых банков в Россию, которое началось еще в брежневскую эпоху; приводятся тексты секретных переговоров Д. Рокфеллера с Брежневым, Косыгиным и другими советскими лидерами.

Дэвид Рокфеллер

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное