Гримайло Станислав Александрович

Я улыбнулся. И, вставая, поинтересовался:

- А из-за чего Падшие так заинтересовались этими приезжими?

Капитан, уткнувшийся в очередную бумажку, недовольно буркнул:

- Они привезли с собой редкий минерал для каких-то опытов, очень дорогой. Кусочек камня, синего цвета, осколок "Утренней Звезды".

Я вспомнил о блеснувшем украшении Анни-Леи и подумал, что изначально Падшие не того из приезжих хотели поймать. Если бы сразу за нами следовал тот немолодой мужик с квадратной челюстью ...

- За грамоту с благодарностью даже гоблины и медяка не дадут. Лучше двойную премию, - встав, я обратился к начальству.

Капитан оторвал взгляд от очередного документа и медленно поднял голову, взглянув в мои глаза:

- Вон! - заревел, подпрыгнув, гном, и я не заставил себе упрашивать дважды.

Закрывая входную дверь, услышал еще один недовольный вопль:

- И разберись с этой стервой Крон, Крон ее побери!

После чего точно между лопаток стукнуло что-то объемное и мягкое, будто ворох писем, перетянутый бечевой. Меткий...

История вторая

"В седьмой час седьмого дня седьмой седмицы седьмого месяца семицвет...". Издевается. Пролистнув несколько страниц "древней летописи" я утвердился в мысли, что автор данного "шедевра" прямо страдает влечением к некоей цифре. Так и хочется добавить "после седьмой бутылки коньяку семилетней выдержки....". Гномы, собравшие печатный станок, совсем уже рехнулись, раз подобную бурду печатают. Да еще и с таким громким названием. Безошибочно ткнув просмотренную книгу в самую маленькую стопку на столе, я взял следующую. Ух ты! "Некрономикон"! Быстро открыл, кинул взгляд на первую строку: "В темную-темную ночь опустилась на землю тьма, и предрассветный час, устав бороться с окружающею тьмою..." Тьфу!

Пожалуй, это и есть самая лучшая часть работы в маленькой книжной лавке ан Горна.

Поутру прикатил груженый фургон и два хмурых гнома-грузчика занесли четыре большие коробки в подсобку. Три, как обычно, "по заказу" и одну с новым.

Встав рано утром, я умылся, быстро слетал во дворик (месяц туманов в этом году хотелось назвать "месяцем мелкого противного дождика"), и пожаловал на ранний завтрак в нашу трапезную, выступающую часто в роли зала заседаний, перерастающего в небольшой ринг столкновения разных политических интересов. Хотя, в жизни, их звать по-другому: уважаемый ан Горн, старший продавец, владелец лавки и всего уютного дворика по улице Булочной, тринадцать; госпожа ан Горн, кухарка, хозяйка, прекрасный знаток обычаев высшего общества и всех городских слухов; вечно небритый, битый жизнью и выпивкой, Лени - садовник, уборщик и вообще всех дел мастер. И, наконец, я - свободный ученик Академии Сантея Кирилл. А пару мелких оболтусов, вечно ошивающихся в лавке, столовой, во дворе и беспокоящих покупателей, я иначе как "Пшел отсюда, паршивец" не называю.

Завтрак прошел на удивление спокойно: кислая физиономия ан Горна, явно с перепою бледный и дерганный Лени за всю трапезу не издали и звука. Только хозяйка пару раз оторвалась на гомонящих детей.

- Кирилл, - важно проговорил Фридрих ан Горн, зависший на решении сложной задачи: наколоть на вилку кусок истекающей жиром домашней колбаски или попытаться поймать маленький скользкий грибочек, - разберись с привезенными книгами.

- Конечно, Фридрих, - промычал я, пытаясь прожевать вкуснейшую колбаску.

- Списки не забудь! - грибочек с легкостью избежал очередной атаки и ан Горн, устав от неравной битвы, направил на меня свое оружие.

Я кивнул.

Фридрих, удовлетворенный ответом, перевел свой строгий взгляд на бледного Лени. Но, рассмотрев признаки полной несостоятельности как работника на лице последнего, тяжко вздохнул и закончил утреннюю раздачу приказов подчиненным привычным напутствием:

- Работнички... - будто плюнул.

На самом деле господин ан Горн всегда один и тот же - обожравшийся лимонов высокий и худющий скелет. И, несмотря на, казалось бы, такое отношение к подчиненным, выдает в конце месяца неплохую надбавку к плате. Маленькая книжная лавка приносит стабильно хороший доход...

В этот раз ящик с новыми книгами оказался богатым. Всего пяток из большой стопки я откинул в рубрику с условным названием "растопка для камина", в миру зовущуюся не иначе как "шедевры дальних стран". Все остальное займет почетные места на полках в лавке, вот только вносить все это в списки...

Выглянув из подсобки, я затаился. Буквально через минуту по ступенькам со второго этажа дробно застучало, и мимо меня со свистом прошмыгнул отпрысок владельца лавки. Я еле успел зацепить за ухо маленького обормота.

- Не хочу!.. - начал поднимать рев.

- Три медяка, - безразлично буркнул я, цепко держа за ухо чадо.

Обормот, резко перестав поднимать вой, таким же тоном отозвался:

- Плюнь и разотри.

Почему два сорванца так привязались к этой фразе Лени - не понять. Но вот что имеется в виду - легко догадаться.

- Четыре.

Пацан, осторожно освободив ухо, подбоченился и, уперев в бока руки, заявил:

- Пять! Торг не уместен!

Да, настоящий сын. Те же нотки, та же поза. Только взгляд совсем еще детский.

- Заходи, - открыв пошире дверь, впустил в подсобку пацана.