Гробница Тутанхамона

Так или иначе, поразительное зрелище, которое предстало перед нами в свете нашего фонаря, было единственным во всей истории археологических раскопок. Читатель может составить о нем некоторое представление по фотографиям. Но эти фотографии были сделаны уже позднее, когда мы вскрыли гробницу и провели в нее электрическое освещение. Поэтому пусть читатель постарается представить себе то, что увидали мы сквозь глазок в замурованной двери.

Луч нашего фонаря — первый луч света, прорезавший трехтысячелетний мрак, — перебегал от одной группы предметов к другой, тщетно пытаясь осветить все сокровища, нагроможденные перед нами. Впечатление было грандиозное, смутное и подавляющее. Не знаю, на что мы надеялись и что рассчитывали увидеть, но в одном я уверен: ни о чем подобном мы даже не мечтали. Перед нами была комната, настоящий музейный зал, как представилось нам, полный всевозможных предметов. Некоторые казались нам известными, другие совершенно ни на что не походили, и все они были навалены один на другой, казалось, в неисчерпаемом изобилии.

Постепенно картина прояснялась, и вскоре мы смогли рассмотреть отдельные предметы. Прежде всего справа от нас выступили из темноты три больших позолоченных ложа. Мы заметили их давно, но до этого момента отказывались верить своим глазам. Боковыми сторонами каждого ложа служили скульптурные фигуры чудовищных зверей. Их тела поэтому были неестественно вытянуты во всю длину ложа, зато головы вырезаны с потрясающим реализмом. Вид у них и без того был устрашающий, но когда луч нашего электрического фонаря скользил по их золоченым телам, выхватывая их частями из темноты, а головы чудовищ отбрасывали на стене нелепые гротескные тени, они наводили буквально ужас.

Затем, еще дальше направо, наше внимание привлекли две статуи, две черные скульптуры фараона в полный рост. В золотых передниках и золотых сандалиях, с булавами и посохами в руках, со священными уреями-хранителями на лбу — они стояли друг против друга, словно часовые.

Это были главные предметы, прежде всего бросившиеся нам в глаза. Между ними, вокруг них и над ними громоздилось множество других вещей: сундуки с тончайшей росписью и инкрустацией; алебастровые сосуды, некоторые с прекрасными сквозными узорами; странные черные ковчеги — из открытой дверцы одного из них выглядывала огромная золоченая змея; букеты цветов или листьев; красивые резные кресла; инкрустированный золотом трон; целая гора любопытных белых футляров овальной формы; трости и посохи всевозможных форм и рисунков. Прямо перед нашими глазами на самом пороге комнаты стоял великолепный кубок в форме цветка лотоса из полупрозрачного алебастра. Слева виднелось нагромождение перевернутых колесниц, сверкающих золотом и инкрустациями, а за ними — еще одна портретная статуя фараона.

Таковы были некоторые предметы, находившиеся перед нами. Не ручаюсь, что мы заметили их все в тот момент: возбуждение мешало вести систематический осмотр. Только теперь до наших взбудораженных голов дошла мысль, что среди всего этого нагромождения всевозможных вещей не было ни саркофага, ни каких-либо следов мумии. И вновь стал все тот же вопрос: что мы нашли, гробницу или тайник?

Еще раз осмотрели комнату, приглядываясь ко всему уже с этой точки зрения, и только тут заметили справа между двумя черными статуями-стражами еще одну запечатанную дверь. Все постепенно стало ясно: мы все еще находились лишь в преддверии настоящего открытия. То, что мы видели, было только передней комнатой. За охраняемым замурованным входом должны были находиться другие покои, возможно даже целая анфилада, и в одном из них — это было вне всякого сомнения — во всем великолепии своего смертного убранства возлежал сам фараон.

Для начала мы видели достаточно. У нас уже начинали кружиться головы при мыслях о задаче, стоящей перед нами. Мы заделали отверстие, заперли деревянную решетку, установленную на месте первой двери, поручили ее охрану нашим помощникам-египтянам и, взобравшись на ослов, затрусили вниз по Долине к своему дому, странно подавленные и погруженные в молчание.

Вечером завязался разговор о дневных событиях. Любопытно было наблюдать, как противоречили друг другу наши мнения о том, что, собственно, мы увидели. Каждый заметил что-нибудь ускользнувшее от внимания всех остальных. А на следующий день мы были поражены тем, что все проглядели огромное количество бросающихся в глаза предметов.