Гробницы пустоты

Зачем Тассия это сделала, я не понимал ровно до тех пор, пока не увидел, как взметнулась ее правая рука и указала за пределы иллюминатора, где практически у самого носа «Ртути» завис спасательный шлюп. Завис условно, разумеется, потому как ничто в космосе не остается неподвижным, но степени моего удивления это не уменьшило.

– Это ж надо… – выдохнул я, а после обратился к Мекету: – Так ты этого ждал? Ты знал, что так будет? Откуда ты знал, что так будет?

– Перехватил сигнал перед тем, как мы выскочили из гипера, – нехотя бросил он.

Меня это, конечно же, не устроило и я засыпал его новой порцией вопросов:

– Думаешь, в шлюпке Д’юма? Почему его не разнесло при взрыве станции? И почему те корабли точно так же не перехватили этот сигнал? Они просто обязаны были зачистить сектор.

– Ты прям разбираешься, – фыркнул братец, заставив ИскИн высчитать траекторию дрейфа капсулы и инициировать процесс стыковки. Несмотря на то, что все еще оставалась невидимой для всех возможных способов обнаружения, «Ртуть» посылала шлюпу шифрованные указания о дальнейших маневрах. Выглядело это довольно рутинно, хоть сама ситуация и казалась до ужаса напрягающей.

– А что, если это ловушка? – вдруг осенило меня. – Корабли-то по-прежнему здесь.

Но Мекет был абсолютно уверен в своей правоте.

– Да не ловушка это, – отрезал он. – И хватит болтать. Лучше спустись и проследи за стыковкой.

Исполнять приказ не сильно-то хотелось, но еще меньше – просто сидеть и ждать, когда те, кто стрелял по нам, сообразят, как их провели, и возобновят свою охоту. Нет никаких сомнений, что сейчас таинственные и черные, как сам космос, корабли заняты сканированием каждого кубометра пространства в зоне взрыва техносфер, и как только заметят, что какая-то маленькая капсула пришвартовалась к чему-то невидимому, тут же примутся палить из всех орудий. Так что лучше было поспешить.

Благо Мекет постарался, чтобы все системы «Ртути» были автоматизированы и над ними не приходилось особо трястись. Оказавшись в шлюзовом отсеке, мне оставалось только ждать подтверждения, что стыковка произведена. Остальное – сплошные пустяки: встретить Д’юму, избавиться от его капсулы, затем препроводить в рубку и настоять на том, чтобы поскорей смыться из системы. Ну что в этом сложного?

Однако без сюрпризов не обошлось.

Первым из них стало абсолютно выбившее меня из колеи поведение маленького контрабандиста, взбешенного тем, что мы, по его словам, не очень-то торопились его спасать. При этом выглядел он, будто загнанная силикатная свинья: такой же взмыленный, грязный и вонючий. Каких-то видимых ранений на нем заметно не было, но орал так, будто его едва не растерзали.

– Чего уставился, молокосос?! А ну веди меня к своему косорукому братцу!

Слегка оторопев от подобного приветствия, я быстро взял себя в руки и, не двигаясь с места, предупредил:

– Полегче. Не то отправлю обратно в свободный полет. И может даже без капсулы.

Угроза, к удивлению, подействовала. Хотя, быть может, он просто вспомнил, с кем говорит. И это я не к тому, что Д’юма мог каким-то образом меня испугаться. Просто напомнил о тех словах, которыми он умасливал мой слух при нашей первой встрече.

С удовольствием услышав, как его губастый рот захлопывается с смачным и коротким «чпок», я кивком указал в сторону лифта:

– Вам туда.

Просеменив мимо меня на своих копытцах, контрабандист молча загрузился в кабинку и скрылся с глаз за ее створками. Я же занялся наблюдением за процессом расстыковки, и, пока «Ртуть» освобождалась от капсулы, думал о том, что, быть может, нам вообще не стоило сюда прилетать. Ни сейчас, ни тогда.

Едва дело было сделано, я поспешил обратно в рубку, но едва оказался внутри лифта, почувствовал мощный толчок. И это явно не был шальной осколок, случайно столкнувшийся с «Ртутью». По нам все-таки стреляли!

– Что, конец прикрытию? – выпалил я, врываясь в кокпит.

– Сядь! – рыкнул Мекет. Объясняться он был не намерен и прилагал все усилия, чтобы выбраться из поля осколков.

Я сделал, как было велено. Д’юма, разумеется, уже успел закрепиться на одном из сидений и не прекращал грязно ругаться, заставляя сидевшую рядом с ним шаманку буквально выть от досады.

– Во имя Тени, заткните его кто-нибудь или я с ума сойду!

Никто не обратил на нее внимания, равно как и на матюги Д’юмы. Над приборной панелью парила световая диорама, в реальном времени отображавшая заданный участок пространства, и вся она была усыпана ярко-красными огоньками. Крейсеры выпустили истребители! Теперь-то за нас взялись всерьез, понял я, чувствуя, как собственное сердце ухает вниз с трамплина.

– Господи, сколько их там! – охнул Д’юма в перерыве между руганью. Сейчас он выглядел начисто лишенным какого бы то ни было чванства и невозмутимости, и, если честно, я его понимал. Умудриться пережить бомбардировку, а потом вновь оказаться на прицеле у целого полчища злющих, точно параксанские огнеосы, истребителей? После такого и сердце отказать может!