Гром небесный

– Ты не знаешь главного. Когда аукцион по Рожкам закончился, представитель «Беаройл» случайно или умышленно вывалил на стол экспертное заключение по Рожкам. Сделал он это таким образом, чтобы хорошо была видна последняя страница с характерной подписью Верта и голубая печать. Наш Кошеваров, увидев это, чуть не упал в обморок. Кстати, он уже прилетел в Москву и был у меня. По его словам, «Беаройл» с ходу объявил сумму в 5 раз большую, чем наш предполагаемый лимит.

– Пойми, Кирилл, против нас разыграли дьявольскую комбинацию. Посмотри на ее составляющие. Во-первых, убит наш многолетний партнер, и я могу сказать, мой друг, дружба у нас была деловая, но это тоже дружба. Во-вторых, ты знаешь, как Верт не любил бандитские компании. Кроме того, что он не желал с ними работать, он несколько раз давал отрицательные заключения по, казалось бы, очень выгодным для них проектам. Когда не самые честные чиновники хотели отказать очередному проходимцу, они часто кивали на Верта. Не дай бог этот деятель начнет «бороться за правду» и мобилизует свои связи наверху. Ненавидели его многие. Но решил разделаться с ним кто-то один. По совпадению дат и событий все указывает на «Беаройл». Но может быть, это такая хитрая подстава. Надо разбираться. В-третьих, мы потеряли великолепный лицензионный участок, на котором через 5 лет раскочегарили бы добычу не менее 5 миллионов тонн в год. А наши враги создали впечатление, что мы проиграли аукцион по Рожкам из-за предательства Коли Верта. Ты сам знаешь, что в нашем деле такое бывает. Хотя сразу тебе скажу, что в предательство Николая не верю ни минуты. И наконец. Злодеи обставили смерь Верта таким образом, будто бы это наша импульсивная месть за якобы имевшее место предательство. Ты знаешь, что 30% акций нашей компании принадлежат швейцарским банкам. Они редко вкладываются в нефтяные проекты, но нам они поверили. Их капитал – хорошая база для развития компании «Юнгфрау». Сейчас швейцарцев активно прессингуют по проблеме золота Холокоста. А тут пойдет волна, что банки имеют дело с компаниями, которые в лучших традициях коза ностра убивают своих «предателей». Конечно, никто ничего не докажет, но наши добрые западные партнеры организуют такую бурю в СМИ, что швейцарцы могут дрогнуть. В общем, Кирилл, задача, и прежде всего твоя задача, найти злодеев, изобличить их и, самое главное, отдать под суд. Никакие другие способы наказания негодяев и мести за смерть профессора Верта нам не подходят.

В кабинете повисла густая недобрая тишина.

Наконец Дунаев выдавил из себя следующую фразу:

– Матвей Борисович, все еще гораздо хуже, чем вы себе представляете. Для следственных органов будет существовать дело об убийстве профессора Верта. Если будет работать хороший следователь, он будет тянуть за разные ниточки. Но вряд ли в центре его внимания, окажется Рожковская экспертиза. Прежде всего будут изучаться мотивы самые стандартные: женщины, ревность, месть, зависть. Все, вплоть до картежных долгов. Вы только что обрисовали логичный замысел преступления, но для следователя это дальний свет, иной мир.

– Вот ты, Кирилл, и подсказал бы своим бывшим коллегам реальную подоплеку этого дела. Ввел бы их в реальный мир этого преступления.

– Матвей Борисович! Все будет зависеть от уровня руководителя следственной группы и от того, насколько я с ним пересекался в прошлой жизни.

– Но вот что я тебе скажу, нам может помочь то, что Верт был достаточно крупной фигурой. Заслуженный деятель науки, награжден двумя орденами. Он оказывал определенные услуги администрации президента и правительству. Постараюсь поговорить наверху, чтобы оттуда подсказали товарищам из прокуратуры и МВД отнестись к расследованию убийства крупнейшего ученого со всей серьезностью. Думаю, что в этом случае следствие охотнее пойдет на контакт с нами, и тогда вместо зависти и ревности на передний план выйдут реальные мотивы этого мерзкого преступления.

Дунаев встал, но Серебровский властным жестом задержал его.

– Кирилл, – сказал Серебровский, понизив голос. – Сотрудничество с властью – святое дело, но нам нужно и внутренне расследование. У нас крыса. Окажется эта крыса убийцей или нет, мы не знаем.

Дунаев нахохлился:

– Допустим, найду я эту крысу. Что дальше?

Холодные серые глаза Серебровского превратились в тонкие щелочки. Он сломал дорогой паркер, который вертел в руках, и ответил:

– Посмотрим.

* * *

13 апреля 2006 года. Четверг

На следующий день ближе к полудню Анна Германовна Захарьина, старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре, государственный советник юстиции третьего класса, ехала в служебной машине по Садовому кольцу в сторону Сухаревской площади и предавалась невеселым размышлениям. К сложным, а иногда опасным расследованиям ей было не привыкать. Собственно, если бы их не было – она никогда бы не смогла в свои 39 лет достичь такого положения.