– Ай-ай… А Радж мне ничего не говорил. Вижу только – печальный, очень печальный, переживает все. А не говорит.
Сначала ходили по зеленой зоне, по аллеям. То тут, то там попадались павлины – расхаживали по дорожкам и лужайкам, тянули длинные хвосты, пробовали взлететь на дерево. Один распустил хвост – и Янг замер на месте. Такой красоты сроду не видел.
– Райские птицы… Райские на острове Рай… – зашептал в восторге.
– Не-е, райские не такие. У тех перья всеми цветами радуги переливаются, а больше перьев розово-оранжево-золотистых. Если повезет, то увидишь.
Подошли к тому круглому строению, что увидел из-за ворот. Необычные круглые окна, точно иллюминаторы на корабле. Заглянул в одно из них и ахнул: в доме воды было налито почти до самого верха. И чего там только не плавало! И рыбы всяких размеров и цветов, и небольшие черепахи, лангусты ползали, под камнем свернулся спрут.
– А черепахи тиною заросли! Водоросли на себе таскают, маскировку, – не выдержал Янг.
– У нас и большая черепаха есть, слоновая называется, – сказал Малу. – Говорят, ей сто лет.
Старая черепаха жила в загончике под фикусом. Вровень с землей там была вкопана и ванночка с водой. Черепаха как раз сидела над ванночкой, широко расставив ноги, и стонала. Возле ее слезящихся глаз роились мухи. «Бедная!» – пожалел ее Янг.
Интересно, такие ли приплывали на их Биргус откладывать яйца? Не раз с мальчишками и Натачей ходили с корзинками собирать их. Места кладок легко можно было найти по неуклюжей маскировке, по следам, которые оставляли черепахи, снова карабкаясь в море. Ребятишки никогда не забирали всю кладку, брали только по пятнадцать – двадцать яиц. А их у каждой черепахи, говорят, бывает до сотни штук. Остальные закрывали песком, чертили крест – знак, что тут нельзя больше брать. Какие богатые яичницы жарили в те дни матери! И сами ели вволю, и даже свиньям скармливали… Когда наставало время вылупливаться молодому потомству, на берег выходили и старые и малые, дежурили возле каждого гнезда, отгоняли фрегатов, кайров, чаек, не давали хватать детенышей. Зеленые, похожие на лягушек, они выбирались из-под песка и – дай бог ноги! – торопились к прибою. Будто сами знали, что их спасение в воде…
– Вот и дошли, – прервал его воспоминания Малу.
Янг вздохнул: родина, милая родина, никогда уже не удастся увидеть ее!
– Вот, гляди! Это трибуны, человек двести пятьдесят – триста вмещают… А это бассейн… А вон дельфины плывут, увидели нас…
Янг не верил своим глазам: вот эти серо-синие сытенькие тела и есть самые настоящие дельфины?! И так близко?!
– Клювы повысовывали из воды, разглядывают нас! Ха-ха, на бортик головы кладут! А они выскочить не могут? – присел возле бетонного барьера Янг, протянув под красно-желтые перила руку, желая достать до дельфина.
– Они только вон на тот помост под вышкой выскакивают. Это входит в программу представления. Прикажет Судир, покажет рукой – они выскакивают и ложатся как бревна.
– А они не кусаются? Столько зубов острых, и все одинаковые, жевательных нет.
– Не кусаются, можно потрогать за рострум, погладить.
– У них клювы тоже кожею обтянуты, не голые! А тело какое гладенькое, точно отполированное! И не теплое, а холодное! А Радж говорил, что они теплокровные животные.
– Теплые. Но попробуй дощупайся до тепла, на них жира, как на свинье.
– Ой, и маленький есть! Во, во, улыбается нам! Как дитя улыбается во сне! А из глаз вода течет… Может, он так плачет?
– Никто не знает, когда они смеются, когда плачут. А этого малыша зовут Боби. Была еще малышка, Джейн, – погибла. Отойдем, а то еще увидит Судир, крику не оберешься. Не любит он, если посторонний забавляется с дельфинами. Он сегодня еще не ушел… Вон, слышишь? Голоса в «резиденции».
Обходили бассейн вдоль трибуны, а Янг разглядывал дом на том берегу. Странный дом, есть только торцевая стена, а боковых почти нет, крутые скаты крыши под розовым шифером начинаются совсем низко от земли. На уровне второго этажа на скатах крыши торчат, похожие на собачьи будки, окна.
– Вон там Радж живет, сбоку, где средние двери, – показал Малу. – Там такая кладовая-склад, он в кладовой и живет. – Помолчал и добавил: – Что-то Судир сегодня долго тут…
И только успел он это проговорить, как распахнулась дверь под вышкой. К нижнему помосту, на который выскакивают из бассейна дельфины, вышел европеец в синей кепочке с длинным козырьком, следом за ним – Судир. Он был на голову ниже белого, смуглый и костлявый.
Что-то дрогнуло у Янга в груди. В высоком крупном человеке он узнал Пита. Того самого Пита, который с напарником шарил на озере Горного острова, искал золото.
– Ты чего сжался? Судир не видал, как ты гладил дельфинов, не бойся.
– Я… так… А куда в городе пошел Радж?
Малу не успел ответить, его в эту минуту громко окликнул Судир:
– Эй, ты! Выпусти мистера Уилсона.
Малу не понравилось это «Эй, ты!», будто у него не было имени. Вздохнул.