Гротески

– Я хотел рассказать вам нечто иное, совершенно иное, – прервал он меня, – но именно по поводу всех этих цветов. Говорят, что люди, сочиняющие стихи, все мечтатели. Я подозреваю, что этот бедняга Болан тоже сочинял тайным образом стихи.

– Итак, что же с Боланом? – настаивал я.

Он как будто не слыхал моего вопроса.

– А мечтатели, – продолжал он нить своих мыслей, – а мечтатели, очевидно, ею легче всего подчиняемы. Предостерегаю вас, юноша, самым настоятельным образом, как только могу! – Он выпрямился. – Итак, слушайте же! – проговорил он совершенно серьезно. – Семь дней тому назад лейтенант Болан не явился на службу. Я послал за ним на дом – он исчез. С помощью полиции и прокурора мы пустились на поиски. Мы сделали все, что можно, но без всякого успеха. И пусть с момента его пропажи прошло еще очень немного времени, я убежден в полной бесплодности всех дальнейших попыток. Никаких внешних причин здесь не имеется. Болан имел хорошее состояние, не знал долгов, был совершенно здоров и очень счастлив по службе. Он оставил коротенькое письмо на мое имя, но содержание этого письма во всех его подробностях я сообщить вам не могу.

Разочарование от этих его слов, верно, отразилось на моем лице.

– Погодите, – продолжал полковник, – надеюсь, что вам будет достаточно и того, что я вам скажу. По крайней мере, достаточно для того, чтобы спасти вас. Думаю, что лейтенант Болан умер… что он наложил на себя руки в помрачении рассудка.

– Он пишет об этом? – спросил я.

Полковник покачал головой.

– Нет! – ответил он. – Ни слова. Он пишет только одно: «Я исчезаю. Я уже не человек более. Я – миртовое дерево».

– Что? – переспросил я.

– Да, – изрек полковник, – он решил, что госпожа Эми Стэнхоуп – чародейка и что она превратила его в миртовое дерево.

– Но ведь это потешный бред! – воскликнул я.

Полковник снова устремил на меня пытливый и сострадательный взгляд.

– Бред? – повторил он. – Вы называете это лишь бредом? Это можно также назвать и полновесным безумием. Наш бедный товарищ вообразил, что его околдовали – но разве все мы не были немножко околдованы прекрасной дамой? Разве я, старый осел, не вертелся вокруг нее, как школяр? Скажу вам, что на меня каждый вечер нападало страстное желание пойти на ее виллу, чтобы приложиться своими седыми усами к ее мягкой ручке. И я видел, что и с моими офицерами творится то же самое. Обер-лейтенант граф Арко, которого я третьего дня отправил в отпуск, признался мне, что он пять часов скитался взад и вперед под ее окнами при луне. И я боюсь, что он был не единственный в этом роде. Теперь я с юмором висельника сражаюсь с моими сокровенными желаниями, каждую ночь остаюсь в казино до самых поздних часов и подаю хороший пример другим… Уверяю вас, что никогда еще не было у нас так много выпито шампанского, как в эту неделю, но оно не идет впрок никому. Пейте. Пейте же! Бахус – враг Венеры. – Он снова налил бокалы доверху и продолжал: – Итак, вы видите, юноша, уж если такой прозаический тип, как я, не мог отказаться от посещений Кобленцерштрассе, уж если такой избалованный дамский герой, как Арко, предавался уединенным лунным прогулкам, то не имел ли я основания бояться, что случай с Бола-ном не останется единственным? Того и гляди, весь офицерский корпус превратился бы в миртовый лес…

– Господин полковник, – промолвил я, – со своей стороны вы поступили правильно.

Он рассмеялся:

– Вы очень любезны. Но вы еще более обязали бы меня, если бы последовали моему совету. Я был старшим среди вас и даже, так сказать, предводителем во время наших шабашей на Кобленцерштрассе, и теперь у меня такое чувство, как будто я отвечаю не только за моих офицеров, но и за всех вас. У меня есть предчувствие – не более чем простое предчувствие, но я не могу от него отделаться, – что от прекрасной дамы следует ожидать еще несчастий… Называйте меня старым дураком, болваном, только обещайте мне никогда более не переступать порога ее дома!

Он сказал это так серьезно и проникновенно, что меня вдруг обуял странный страх.

– Да, господин полковник, – произнес я.

– Самое лучшее, если вы отправитесь месяца на два путешествовать, как это сделали другие. Арко с вашим сослуживцем уехали в Париж; отправляйтесь и вы туда же. Это вас рассеет. Вы позабудете про эту чародейку.

– Хорошо, господин полковник.

– Вашу руку! – воскликнул он.

Я протянул ему свою руку, и он крепко потряс ее.

– Я сейчас же уложу вещи и с ночным поездом выеду, – сказал я твердым тоном.

– Отлично! – воскликнул он и написал несколько слов на визитной карточке. – Вот название отеля, в котором остановились Арко и ваш друг. Кланяйтесь им обоим от меня, забавляйтесь, ругайте меня немножко, но все-таки потом опять навестите меня, но уже без этой мрачной усмешки. – Он провел пальцем по моей губе, как бы желая разгладить ее.