Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

Приглядывался Бакланов на новом месте. От чего мрут? От климата? На плоскости зима мягкая, в марте трава появляется, а в апреле уже сохнуть начинает. Степь становится голой и унылой. Летом жара – не приведи, господи. Сверчки, кузнечики…. Самое благословенное время – осень. С хребта к Таш-Кичу олени стадами выходят, зайцы бегают.

С октября по апрель речки тихие, а с апреля, как снег таять начнет, и все лето, – бурные, не перейдешь.

Как и каждый кордонный начальник, расспрашивал про местное население. За спиной на плоскости живут кумыки. Традиционно грызутся с даргинцами. Дальше к морю – Дагестан. Бедность там страшная. Скалы без леса. Землю для посевов на горбу в горы носят. Лошадей имеют одни богачи, коров тоже мало. Чего много, так это коз полудиких. Главный народ там – аварцы. Местные татары называют их «горными кумыками». Аварцы всегда враждовали с лезгинами.

Перед линией за хребтом – чеченцы. Эти воюют со всеми. Те, что в низинах, – вроде помягче. Те, что в горах, оторви и выбрось. Привыкли, что поступкам их нет ответа, преступлениям – воздаяния. Так и говорят: свет – наш, кроме нас, кто на свете! Кумыки их называют «мичикиш» – люди, живущие за рекой Мичик, кабардинцы зовут их «шашан» по названию первого аула, сами себя они именуют «нахчой», что значит – «люди, у которых сыра много». В общем, другой мир, предельно замкнутый и враждебный.

Из преданий и наставлений – не один же Бакланов и не первый год сюда попадал, – усвоил наш герой: платить им нельзя, еще больше набегать будут, а за убийства казаков – карать десятикратно. Пока что таким образом пробавлялись…

«Кто у нас сосед слева? Кто справа? Слева за Кумыкской линией, за Герзель-аулом, начинается Дагестан. В крепости Внезапной – 11-й Кавказский линейный батальон. Еще дальше, в Чир-Юрте, квартиры Нижегородского драгунского полка. Местность там унылая, пустая, выжженная, и в лагерях мертвенно-тихо.

В сторону Чечни в лагерях – дым коромыслом. Чем ближе к неприятелю, тем буйства больше. Ни дать ни взять – цыганский табор. Но и там войск не густо. В Таш-Кичу – 2 роты, в Амир-Аджи-Юрте – 1 рота, в Червленной батальон стоит, в Горячеводской батальон и полтора батальона в Грозной. Артиллерии – 10 орудий.

В экспедицию идут – авангард и арьергард по дороге, боковые цепи – по горам. Чеченцы выжидают и навязывают бой там, где наши в меньшинстве. Спасают пехоту дисциплина, боевой опыт и неимоверная выносливость. Своих убитых врагу не оставляют. Коли из господ офицеров кого убьют, тело представят, куда прикажете.

Меж полками соревнование и ревность. Если в другом полку что украдешь, то можно и пулю получить. Подстерегут в засаде… Но есть полки – куначатся, дружат меж собой.

Драгунский полк – обученный. Бьют в сомкнутом строю, быстро спешиваются. В чистом поле цепь наездников их удара не выдерживает.

К донским казакам местные солдаты относятся свысока, называют их «российскими войсками», а себя – «кавказскими войсками».

Офицеры есть настоящие, которые служат. Это больше русские и немцы. А есть – «штабные крысы», подобострастные, как чиновники, и нахальные, как полковые писари. Эти – из хохлов, армян и поляков. Офицеры не дерутся. А если кто из России приедет и начинает по старой памяти морды чистить, то в экспедиции и пристрелить могут.

Жизнь человеческая тут и копейки не стоит. Недавно стычка была, донесли, что оставили хищники семь тел. Из Грозной пишут: привезите, хотим поглядеть. А их на самом деле четыре. Так они троих мирных ногайцев похватали, прямо с арбы сняли, головы им поотрубали и семь голов в Грозную представили.

Насчет прекрасного пола – тоже есть. В гарнизонах офицерские жены устраивают балы и праздники и танцуют с ожесточением. Попивают. Мужья, борясь за нравственность, им вина не дают, так они одеколон пробуют. Первейшая из всех – жена одного штабс-капитана, бельфама и львица Темир-Хан-Шуры. Собой хороша и души отличной. Недавно Дагестанского полка майора, чтоб он ей не изменял, из пистолета по… «Не из пистолета, а пистолетом», – поправляли другие разведчики.

Поблизости можно развлечься в станице Червленной, которую молодые офицеры называют «Андалузией». Даже куплеты сочинили:

В Ташкичу я не хочу,В Грозную не надо,А в Червленную пойдем —

Там все радости найдем.

Начальники – слава тебе, Господи, – воруют умеренно. Бывает, что на свои деньги людям к зиме полушубки покупают. Но полковники, которые опасаются производства в генерал-майоры, не выдают ни положенного провианта, ни вещей, поскольку придется сдавать полки. А жить тогда на что?

В каждой роте есть свои «экономические» деньги, которые называются «канонические», это сэкономленные, украденные и тому подобное. Начальство их надувает, они – начальство.

Вооружены плохо – старые кремневые ружья, из которых нельзя с уверенностью попасть со ста шагов. Про чеченцев трудно сказать, что отличные стрелки, но их винтовки бьют гораздо вернее. У линейцев же винтовки черкесские или чеченские…»