Гроза Кавказа. Жизнь и подвиги генерала Бакланова

– Хорунжий Кушнарев, я, как старший офицер сотни, приказываю вам задуть свечу!

– Ладно уж…

Потянулся, снял со стены в изголовьях пистолет – ба-бах! Задул…

Другие офицеры прослышали об этом случае и тоже стали перед сном таким манером свет тушить. Один раз чуть пожару не наделали – не по язычку пламени, а по самой свече попали, покатилась она, разбрызгивая искры… Другой раз чуть квартирную хозяйку до смерти не убили.

Для начала Бакланов отобрал казаков своего полка у всех, при ком они состояли в денщиках. И в дальнейшем уже мало кому удавалось заполучить у него хоть одного человека. «Казак воин, а не денщик! Казак должен держать в руках повод коня, шашку, пику, а не сапожную щетку и самоварную трубу».

Скандалы пошли с теми, у кого он денщиков и драбантов отбирал. Ничего, отругался или отмолчался. Хорошо, что начальник левого фланга Бакланова во всем поддерживал.

Полковые командиры имели с полка десятки тысяч. Бакланов же с полка не тянул. Наоборот, свое жалованье тратил на полк и на хлебосольство. Но при всем хлебосольстве с сотенными командирами застольной компании не водил, держал дистанцию.

Работающих вполсилы не терпел. От подчиненных ждал такой же заинтересованности и такой же отдачи, как и от себя. Делал все быстро. С разносами не тянул, но и награждал быстро.

Теперь все в полку чувствовали за собой постоянный неослабный командирский надзор. Бакланов наново обучал людей строю, а офицеров экзаменовал в знании уставов, особенно полевой и аванпостной служб. Экзамены эти проводил ненавязчиво, по вечерам за чаем и вином. Рядовым казакам постоянно устраивал проверку лошадей и оружия.

Используя отточенные в Учебном полку навыки, взялся за джигитовку, за стрельбу в цель на всем скаку. Особо учил владеть холодным оружием, доводил владение им до виртуозности. Ибо мастерское владение пикой и шашкой, кроме своего прямого назначения, имеет еще и воспитательное значение, дает уверенность в силах, в своем физическом превосходстве, развивает веру в свое оружие, ловкость, молодечество, находчивость, удаль. Казаку хочется решить всякое столкновение ударом холодного оружия.

Чистку коней сам проверял. Своих, донских, и отбитых, горских, долго рассматривал, приказывал по кругу гонять. Казакам вдалбливал:

– Коня своего люби. Мало, что он денег стоит. Конь – друг, конь тебе жизнь спасает.

Вроде бы с упреждением, специально для набегов подобрал себе Бакланов белого коня, чтоб свои его в темноте сразу же различали. Всегда так было. Когда в ночь казаки в набег шли, первого пускали на белой лошади и на спину белый башлык ему закидывали, чтоб самим в темноте не отстать, не потеряться. Коня такого нашел Яков Петрович в Люблинском полку еще в 1845 году. Конь крупный и в холке непривычно высокий. Когда покупал, весь полк приценивался и советы давал. Смотрели с любопытством. На Низу нет таких высоких коней, и масть белая редко встречается. Решили, что с верховий откуда-то лошадь, так и назвали «Верховской». И Бакланов не спорил.

В иррегулярной кавалерии командира полка во многом сам себе начальник. Помня службу в Учебном полку, Бакланов пошел на нарушение штатного расписания, сформировал особую, учебную 7-ю сотню, держал при себе в Куринском, постоянно муштровал и сделал лучшей в полку № 20. Из нее брал он инструкторов для других сотен, а в бою 7-я либо возглавляла атаку, либо ждала в резерве минуту для завершающего удара.

Наконец, в каждой сотне один взвод, оснащенный шанцевым инструментом, натаскивался по саперному делу. Сам купил инструменты.

Командирам сотен и офицерам объяснял: «О храбрости казака не надо заботиться, потому что донскому казаку нельзя не быть храбрым; но надо, чтобы этот казак смыслил что-нибудь и больше храбрости». А казакам говорил:

– Вы, ребята, ничего не бойтесь. Если что – читайте «Живые помощи».

Псалом такой был: «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога небесного водворится». Сам Бакланов в детстве учил его наизусть, нараспев сливая слова и не вдумываясь в смысл. Главными считал получавшиеся два первых слова – «живые» и «помощь».

Помимо строевой подготовки и джигитовки, постоянно объяснял казакам, в головы вдалбливал:

– Что б с тобой ни случилось, нельзя покидать ряды. Если совсем плохо будет, станичники помогут. Легко раненные остаются в строю. Если потерял лошадь, бейся пешком, пока не отобьешь у неприятеля. Покажи врагам, что думка твоя не о жизни, а о славе и чести донского казака. Запомните, честь дороже жизни. Кто забудет – голову оторву.

Постоянные учения, постоянная гонка, постоянные стрельбы. На шорох учил стрелять…

– Ты что думаешь? Он тебе покажется? Не-ет, брат, ты его должен издали угадать, по шороху…

Все это, однако, было для Бакланова подготовкой к настоящему учению, которым он признавал только бой. На Линии после Даргинской экспедиции держалось затишье, и Бакланов со своими казаками рыскал в поисках противника, благо леса он не боялся, с детства к нему привык. В разъездах, в разведках обучал: