«Гроза». Кровавые игры диктаторов

На этот раз торпеду получил красавец – тяжелый крейсер «Пола», который, приняв несколько тысяч тонн воды, полностью лишился хода. «Свордфиши» понеслись к родному авианосцу, который зажег все палубные огни, чтобы принять самолеты на палубу.

В этот момент к месту боя подошли старики-ветераны адмирала сэра Эндрю Каннингхема. Обнаружив радарами итальянский отряд, линкоры Каннингхема обрушили на противника огонь своих пятнадцатидюймовых орудий.

В это время в луч английского прожектора попал в стоявший без хода тяжелый крейсер «Пола». Сгрудившийся на баке подбитого крейсера экипаж протягивал англичанам буксирные концы.

Адмирала Каннингхем приказал снять итальянцев на эсминцы, а «Полу» добить торпедами, упустив тем самым уникальный случай захвата в море и привода в Александрию тяжелого крейсера противника, что стало бы наиболее уникальным эпизодом второй мировой войны на море. Со времен Цусимы, когда в плен японцам сдалась целая русская эскадра, ничего подобного в XX веке еще не случалось...

Это был конец. Итальянский флот больше и не пытался доказать кому-то свою полезность. Огромные корабли простояли по портам до 1943 года, а потом дисциплинированно сдались союзникам. Даже Гитлер больше не напоминал ничего Муссолини о его флоте.

Известие о военном перевороте в Югославии вызвало в Кремле радостное возбуждение. Дело в том, что политика товарища Сталина привела фактически к полной политической изоляции Советского Союза. У Гитлера была Италия, Венгрия, Румыния, Болгария и в потенциале – Япония, а у СССР – никого, если не считать, конечно, Монголии.

Никто особенно не анализировал даже такой, казалось бы, важный вопрос: как поведут себя Англия и Соединённые Штаты после начала операции «Гроза». Некоторые склонялись к мысли, что Англия автоматически станет союзницей по принципу «враг моего врага – мой друг». Другие, а таких было большинство, напротив, предостерегали, что с началом освободительного похода Красной Армии в Европу англичане заключат быстро мир с Гитлером и выступят совместно против СССР.

Но товарища Сталина можно было еще запугать в начале 1940 года, но не сейчас.

Соединенные Штаты он презирал и ненавидел, и как они себя поведут, было решительно наплевать.

Что касается англичан, то они, ведя кровопролитные воздушные бои на юге своей страны, не скоро придут в себя, чтобы как-то среагировать на наши молниеносные действия, договориться с немцами или, наоборот, утопят их в канале, поскольку деваться тем уже будет некуда. А на побережье Ла-Манша будет стоять непобедимая Красная Армия.

Поэтому товарищ Сталин твердо придерживался мнения, что не следует мешать Гитлеру окончательно очистить континент от англичан, чтобы не создавать себе в дальнейшем лишних проблем.

Плодить ненужных союзников так же опасно, как и лишних врагов. Некоторые горячие головы в Генштабе высказывали предположение, что на волне общего хаоса, вызванного нашим наступлением, может быть удастся и с ходу форсировать Ла-Манш, захватив заодно и Британские острова. Но вождь подобных подходов не одобрял, считая подобные взгляды волюнтаризмом, от которых уже рукой подать до «головокружения от успехов». Что очень опасно.

Что касается Югославии, то, конечно, в конце концов, есть она или нет ее – было не так уж важно. Однако генштабисты просчитали великолепную возможность переброски в Югославию по воздуху крупных контингентов Красной Армии. Кинжальными ударами можно было быстро искромсать весь этот район, включая и Италию. Попутный захват Швейцарии сулил еще большие выгоды. Еще Ленин считал, что лучшими местом для начала мировой революции является именно Швейцария, а отнюдь не Россия. Семиязычная Швейцария предоставляла в теории такие возможности, даже не говоря об ее банках, что захватывало дух от открывающихся перспектив.

Москва немедленно признала правительство Симовича и с быстротой, поистине необыкновенной, стала втягивать Югославию в договорные отношения.

Германская реакция была очевидной. Советская разведка в Венгрии перехватила послание Гитлера венгерскому регенту адмиралу Хорти, где ясно говорилось: «Югославия будет уничтожена, так как она только что открыто отвергла политику взаимопонимания с державами Оси».

В то же время премьер-министр граф Телеки вечером 2 апреля получил телеграмму от своего посланника в Лондоне, тоже легко добытую советской разведкой. Английское министерство иностранных дел официально предупреждало, что, если Венгрия примет участие в каких-либо операциях Германии против Югославии, она должна ожидать объявления войны со стороны Великобритании.

Клубок интересно затягивался, и в Москве было решено несколько обострить игру.

Был подготовлен договор о «ненападении и дружбе», в котором Советский Союз не брал на себя абсолютно никаких обязательств, кроме обязательства самому не нападать на Югославию.

4 апреля с текстом предстоящего советско-югославского договора был ознакомлен посол Германии граф Шуленбург.