Гроза над Россией. Повесть о Михаиле Фрунзе

«За горами, в каких-нибудь тридцати верстах, — китайская граница. Два-три часа езды на хорошем коне — и прощай, Россия», — подумал он, отыскивая взглядом дорогу, ведущую в горы. Обсаженная по обочинам пирамидальными тополями, каменистая дорога манила, обещая свободу и самостоятельность. «Нужно бежать. Медлить нельзя, из Верного сообщают, что отряды красного начдива Белова и части Татарской бригады выступили на Копал. Среди анненковцев распространяется какое-то воззвание Фрунзе, и оно разлагает армию с ужасающей быстротой. Я еще не видел его, надо попросить у Денисова, но все равно, что бы ни обещал Фрунзе, меня он не помилует», — размышлял Андерс.

Из дома вышел сам атаман и генерал Дутов. Часовой отдал честь и замер. Анненков вскинул два пальца к фуражке, Дутов наклонил толстую стриженую голову, и оба направились к штабу. Они шли рядом, высокий, поджарый Анненков в черном мундире — золотые погоны поблескивали на узких плечах — и плотный коренастый Дутов в шинели нараспашку. Шли широким, властным шагом, уверенные в собственной значительности, в силе своей неограниченной власти.

Андерс торопливо вернулся к столу, придвинул недочитанные документы, невольно прислушиваясь к шагам в коридоре. «Заглянут ко мне или нет? Не хочется сейчас встречаться с Анненковым, при нем я теряю спокойствие».

Они не зашли. Андерс облегченно вздохнул и опять принялся за чтение. Расстрелы, пытки, насилие. Но странное дело: они уже не действовали на Андерса. То ли слишком много было в них палачества, то ли притупилось чувство возмущения, но Андерс уже не испытывал нервной дрожи.

В кабинет вошел ординарец.

— Приказано явиться к атаману, брат полковник, — по установленному правилу отчеканил он.

Андерс мгновенно встал, спрятал в письменный стол бумаги, запер на ключ. Одернул мундир и, пристукивая каблуками, вышел в коридор. У анненковского кабинета остановился, сердце замерло и тут же тревожно забилось. Он осторожно приоткрыл дверь.

— Привет, брат полковник! Проходи и садись, — добродушно сказал Анненков, показывая на стул рядом с собой.

Дутов сидел у стены, расставив ноги, положив на них волосатые кулаки.

— Привет, брат атаман, — глухим, деревянным голосом ответил Андерс. — Явился по вашему приказанию...

— Я никогда не приказываю, я всегда прошу, брат полковник. Вы приняли дела контрразведки?

— Так точно, брат атаман!

— Сколько арестованных в фургоне смерти и в копальской тюрьме?

— В фургоне смерти тридцать человек, в тюрьме — сто двадцать.

— Очень хорошо. Прибавьте к этому еще тридцать два наших мерзавца. Только что арестованы за распространение воззвания Фрунзе. Вы читали воззвание, брат полковник?

— Никак нет!

— Вот оно, полюбуйтесь! На русском, киргизском, тарачинском — словом, на десяти языках. — Анненков протянул листок.

Андерс прочитал воззвание, прикидывая в уме разрушающие его последствия для Семиреченской армии. Красный командующий предлагал казакам мирно разрешить кровавую тяжбу, обещал полное прощение, личную неприкосновенность и безопасность, всемерную помощь жителям в восстановлении разрушенных хозяйств.

Воззвание подчеркивало, что главные силы белых разбиты, у Семиреченской армии нет никаких шансов на продолжение войны.

— Что скажете, брат полковник? — мягко спросил Анненков.

Андерс глянул в его длинное, узкое лицо. Черные густые волосы наполеоновской челкой прикрывали желтый лоб, маленькие розовые уши, тонкие губы — заурядная, хотя и неглупая, физиономия.

— Что я могу сказать? Обычная демагогия, пустые обещания, — медленно произнес Андерс.

— Вы ошибаетесь, брат полковник. Это воззвание опустошает мою армию. Добровольцы бросают оружие и толпами перебегают к большевикам. Еще несколько дней — и предатели свяжут нас с вами и выдадут красным. Вам нравится такая перспектива?

Андерс не ответил. Дутов саркастически ухмыльнулся, Денисов презрительно поджал губы.

— А мне — нет! И потому вот мой приказ — сейчас уже приказ, а не просьба, брат полковник, — подчеркнул Анненков. — Всех арестованных, находящихся в фургоне смерти и тюрьме, немедленно расстрелять! Наших предателей, распространявших воззвание, повесить на военном плацу! Всех без исключения, в том числе офицеров...

Андерс весь сжался от этих категорических слов. «Возражать — бессмысленно, отказываться — опасно. Что же делать? — в который раз спросил он самого себя. — Может, оттянуть время казни до утра? У меня впереди целая ночь...»

— Надо казнить всех преступников одновременно. В присутствии добровольцев и местных жителей. Чтобы устрашились, — заговорил Дутов.

— Я не могу снимать с передовой воинские части и гнать их в Копал на цирковое представление. Где гарантия, что добровольцы не взбунтуются? Вы об этом подумали, брат генерал? — спросил Анненков.

— Тогда к чему одних расстреливать, других вешать? Не проще ли всех отвезти в горы и из пулеметов... — предложил Денисов.