«Гроза» против «Барбароссы»

Часть устаревших легких танков Т-26 считаю желательным переделать в противотанковые самоходные орудия, по образцу не пошедшей в серийное производство САУ АТ-1. В качестве артиллерийской платформы для создания таких САУ можно использовать качающуюся часть зенитных орудий 3-К, дающих при разрыве зенитного снаряда недостаточное количество крупных осколков, способных поразить современные цельнометаллические самолеты. Но при этом бронебойный снаряд, выпущенный из этой пушки, способен поражать практически все виды бронетехники, а, следовательно, она вполне пригодна для применения в качестве орудия противотанковой артиллерии. Предлагаю укомплектовать каждую такую механизированную бригаду шестьюдесятью танками с пушечно-пулеметным вооружением, тридцатью противотанковыми САУ и примерно двумя тысячами бойцов личного состава, вооруженными пистолетами-пулеметами и самозарядными винтовками.

– Скажите, товарищ Катуков, – спросил Сталин, – какова может быть тактика и назначение подобных механизированных бригад?

– Активная оборона на второстепенных направлениях, – ответил танкист, – поддержка пехоты, рейды по ближним тылам, имитация танковых контрударов. Надо понимать, что немецкие генералы исповедуют принцип «танки с танками не воюют», поэтому, при попадании в засаду и при малейшей угрозе танковых атак, они будут сдавать назад, пытаясь прикрыться своей традиционно сильной противотанковой артиллерией и вызвав в качестве поддержки штурмовую авиацию. Это должно сильно сковать их маневр и замедлить продвижение.

– Мы вас поняли, – кивнул вождь, – конечно, разумное использование уже имеющихся ресурсов необходимо, но мы хотели услышать ваши соображения по поводу поставок техники из 2017 года и ее применении.

– Извините, товарищ Сталин, – сказал Катуков, – я как раз собирался перейти к этому моменту. Дело в том, что нам к поставке предлагается до четырех тысяч основных танков, две тысячи САУ калибров 122 и 152 мм, пять тысяч гусеничных боевых машин пехоты, две с половиной тысячи мобильных установок ПВО и около полутора тысяч единиц инженерно-саперной техники. Такое количество – пятнадцать тысяч гусеничных машин – потребуют от РККА наличие хотя бы механиков-водителей с как минимум начальной подготовкой. Добавьте к этому еще потребность в водителях для примерно двадцати пяти тысяч колесных бронетранспортеров, разведывательно-дозорных машин и прочего автотранспорта, необходимого для сбалансированного укомплектования группировки…

Сталин и Берия переглянулись, и полковник Катуков замолчал. В комнате повисла напряженная тишина.

– Товарищ Сталин, – сказал маршал Шапошников, – разрешите вам пояснить некоторые моменты, упущенные товарищем Катуковым?

– Мы вас внимательно слушаем, Борис Михайлович, – кивнул Сталин.

– Во-первых, объем запрашиваемой нами техники, – сказал маршал, – зависел, с одной стороны, от замысла операции по противодействию вторжению Гитлера, а с другой стороны, от возможностей Российской Федерации нам эту технику поставить.

– Мы согласны с этим утверждением, Борис Михайлович, – кивнул Сталин, – говорите дальше.

– Во-вторых, замысел операции, – продолжил Шапошников, – базировался на необходимости гарантированно остановить, разгромить, окружить и полностью уничтожить части вермахта еще на этапе приграничного сражения, не допустив ни лишних потерь среди военнослужащих РККА, ни жертв среди гражданского населения и разрушений нашей промышленности и транспортной инфраструктуры.

– И это правильно, – сказал Сталин, сделав пометку в блокноте, – продолжайте.

Маршал Шапошников кашлянул.

– Для достижения этой цели товарищи из будущего предложили нам использовать концепцию решающего превосходства. Именно так в прошлом европейцы воевали с дикарями.

– Товарищ Шапошников, вы предлагаете низвести вермахт до уровня африканских дикарей? – подозрительно спросил Берия.

– Почти что так, – кивнул маршал, – тактико-технические характеристики предложенной нам техники настолько превосходят современные германские образцы, что различие будет несущественным. Кроме того, плотное построение противника в один эшелон у самой границы, которое в тот раз дало ему определенные решающие преимущества, в этот раз должно обернуться катастрофой. Но это лучше объяснять на карте. Разрешите?

Сталин кивнул, и Василевский с Рокоссовским расстелили на столе огромную карту-склейку от Балтики до Черного моря, с нанесенным на ней положением советских и германских частей на 21 июня 1941 года.

Маршал Шапошников взял карандаш.