Гроза тиранов

Нелли упиралась:

– Я тебе обещаю – все хорошо будет! Там у меня знакомый есть, – девушка слегка потупила глазки, так и не добавив столь напрашиваемое сюда слово «надеюсь». – К нему пойдем. Без этого никак!

Данко вспыхнул:

– Ты – православная, а я – католик! Для заросших дикарей – почти турок! Им ведь все равно, кого резать! Куда скажешь, королева моего сердца, только не туда! Сбежим в Грецию, Неаполь, Анкону?

Девушка мотала головой:

– Мне надо туда попасть! От этого много чего зависит!

– Да что? Что зависит?

Нелли уже обиженно насупилась:

– Ты никогда не делаешь так, как я хочу…

Данко поднял руки, призывая кары небес на голову неразумной подружки:

– Через день сюда причалит лодка со знакомыми ребятами из Салоников. Сегодня к ночи пойдет караван купеческий на Корфу. Мы будем далеко… А если пойдем в Черногорию, то там, в горах, сгинем!

Девушка фыркнула и повела плечиком. Мол, не то хотела услышать.

Парень нервно расхаживал по домику. В конце концов, он схватился за голову:

– У-у-ф-ф… Ладно.

Нелли тут же повисла на шее ухажера:

– Значит, согласен?

Данко обреченно кивнул:

– Я постараюсь придумать, как нам туда добраться… Но это – последний выверт! Слышишь? Потом ты мне станешь образцовой женой!

Губы его залепил жаркий поцелуй.

4

Они выбрались из домика с первыми лучами рассвета.

Данко, выросший в порту, плохо ориентировался в скалах, но Нелли, оказывается, подготовилась к побегу. Благодаря разговорам с пастухами, покупающими или выменивающими у рыбаков нехитрый припас, она составила маршрут до селения, в котором должен обитать тот, кто знает слова песенки двадцать первого века.

Возможно, что это совпадение, и Ливке просто примерещилось. Вполне вероятно, что старик, помогавший в их освобождении, лепетал что-то свое, какие-то схожие по звучанию слова. Тогда Нелли с чистым сердцем отдаст свою судьбу в руки сына торговца, станет женой и матерью и забудет мечты о возвращении домой. Может статься, ей даже понравится здесь, а жизнь в восемнадцатом веке окажется приятной и интересной. Но пока при мыслях о будущем в ее памяти появлялось лицо деда, зажимающего кровавую рану, не попробовать вернуться, она не могла.

К полудню парочка миновала единственную идущую вдоль побережья дорогу, зона вокруг которой являлась естественной границей спрятавшейся среди скал Черногории. За гребнем ближайшей горы начиналась территория православного владыки.

Оба путника были одеты привычным для горцев образом. Причем Нелли щеголяла такой же рубахой и широким поясом на грязных штанах, как и кавалер. Просторная расшитая сорочка под потрепанной кожаной безрукавкой подчеркивала формы, отчего девушка постоянно куталась в длинный плащ. На мужских костюмах настоял Данко – в их путешествии два парня вызовут меньше вопросов, чем молодая девушка с одним провожатым.

Юноша, сменивший свой нарядный сюртук и дорогой дуплет тисненой кожи на простецкую домотканую рубаху, на первых порах недовольно морщился. Но быстро перестал обращать внимание на детали туалета – голову теперь занимало другое. Чтобы не думала Нелли, именно он нес ответственность за всю поездку, значит, это его удел поеживаться от каждого шороха – так далеко от дома, в земли «диких» горцев, ни он, ни кто-либо из его друзей еще не забредал.

Удача не изменяла путникам. Без всяких препон парочка миновала сторожевую гряду, пару долин. Встреченные селяне и пастухи или не обращали внимания на запыленных ходоков, или убегали в кусты, не давая приблизиться для разговора.

Днем пообедали в тени плодовых деревьев небольшого сада. Старик сторож в обмен на вяленую рыбу и кусок сыра угостил их крепкими, сочными яблоками и сладкими, тающими во рту грушами. Он же продал им отличную шапку для Нелли. Широкая папаха из бараньей шкуры отлично укрывала своего обладателя от любопытных глаз. Шерсть, нависая прядями, создавала что-то вроде вуали, когда снаружи ничего не разобрать кроме подбородка, а хозяин шапки видит все.

К вечеру они почти дошли до Грабичей.

Здесь их впервые остановили.

Трое рослых бородатых молодцев в запыленных, выцветших на солнце накидках и с ружьями в руках возникли практически из ниоткуда. Чахлые кусты, которые, вроде, и ящерку не смогут утаить, раздвинулись, и перед испуганной парочкой предстали сторожа местной земли.

Двое их них держали незнакомцев на прицеле, самый пожилой поигрывал длинноствольным пистолетом. Макушки черногорцев прикрывали небольшие кожаные шапочки с православными крестами.

Путешественников спросили, кто они, откуда и куда направляются, с какой целью. Узнав, что пришельцы держат путь в Грабичи и ищут арамбаши Карабариса, троица слегка расслабилась.

– А то мы смотрим, смотрим – вроде не наши, – пожилой гайдук спрятал пистоль за пояс и почесал шею. – Покреститесь и кресты нательные покажите. А там, идите, куда Господь ведет.

Оба путника быстро перекрестились. Данко ловко выудил свой нательный крестик. Нелли слегка замешкалась, но не надолго – еще в деревне Ливка заставила ее получить из рук местного попика маленький деревянный символ христианства. Без этого она бы никогда не стала своей в общине.