Грозные чары. Полеты над землей

– Время… первый поезд… семь часов… Sieben Uhr!.. поезд… ушел?

Он ткнул пальцем куда-то себе за спину, и, взглянув в том направлении, я увидела на стене кассы станционные часы, которые показывали половину шестого; затем он, так же как я, прибегнул к энергичной жестикуляции и разразился еще одним монологом на немецком.

Но в этом уже не было необходимости. Я и сама все видела. Черный шлейф дыма медленно перемещался, неуклонно сдвигаясь вперед и вверх. В какой-то момент, когда расступившиеся сосны образовали небольшой просвет, взгляду открылся прелестный округлый зеленый склон, залитый солнцем; а по склону взбирался в гору паровоз. Он был в точности такой же, как стоящий здесь, на станции, но толкал перед собой только один небольшой товарный вагончик – нечто среднее между крытой платформой и прицепом грузовика.

Престарелый станционный работник произнес:

– Гастхауз… Кафе… – а затем снова обратился к языку жестов, стараясь привлечь мое внимание к поезду, стоявшему у платформы.

Впрочем, объяснение вряд ли получилось бы более доходчивым, даже говори он на чистейшем английском. На этот раз я все поняла. Разумеется, в том расписании, которое я изучила, было обозначено время отправления лишь пассажирских поездов, и первый поезд действительно должен был отправиться в семь часов. Никто и не подумал включить в расписание паровоз, который ранним утром отвозит продукты в ресторан.

Теперь уже не имело значения, на каком языке шла беседа. Ясно было одно: в данном случае телефон бесполезен. Пожилой служащий продолжал еще что-то говорить, многословно и доброжелательно; судя по всему, он был даже доволен, что ему представилась возможность поболтать с кем-то в этот ранний час. Кажется, я все-таки успела сказать спасибо, а потом повернулась и оставила его разглагольствовать в одиночестве.

По счастью, перед станцией хватало места для разворота. «Мерседес», словно бумеранг, описал стремительную дугу, и я понеслась обратно по этой немыслимо узкой дороге с какой-то опьяняющей беззаботностью, которую могла бы себе позволить разве что на шоссе Strada del Sol.

Глава 21

Самым лучшим нашим поступкам уготован бесславный конец.

Сэмюэл Батлер. Сатира на человеческую слабость и убожество

По крайней мере, ехать в гору было несколько легче, чем под гору. Во время недавнего спуска я была слишком поглощена самой дорогой, чтобы обращать внимание на что-то еще, а ночью, когда мы гнались в темноте за Шандором, все мои силы уходили на борьбу с фонариком и картой. И теперь, когда я наконец приноровилась к большому автомобилю и гнала его по тому же жуткому серпантину, я отчаянно пыталась восстановить в памяти взаимное расположение железнодорожной колеи и автомобильной дороги.

Насколько я помнила, они шли совсем рядом только в двух местах. После выезда с территории станции дорога делала несколько поворотов и снова выбегала к линии узкоколейки; на отрезке пути длиной около сотни ярдов обе трассы были проложены параллельно друг другу, а затем из-за крутого обрыва снова расходились. Рельсы уходили налево вдоль гребня горы, а дорога далеко отклонялась вправо и описывала широкую дугу ниже, у кромки леса. Второй участок находился в самом конце дороги, около карьера, и там мне представлялась последняя возможность перехватить поезд.

Рассуждая здраво, я вряд ли могла рассчитывать, что успею вовремя, но я не позволяла себе ни раздумывать, ни гадать, что может случиться, если я допущу оплошность и не совладаю с мощным автомобилем на здешних крутых поворотах. Машина была такой тяжелой, а дорога настолько скверной, что я с трудом удерживала руль обеими руками. О том, чтобы освободить руку для переключения скоростей на поворотах, нечего было и мечтать; так что я просто держала машину на второй скорости и не утруждала себя заботами о покрышках или кузове. Впоследствии мы обнаружили вмятину на колпаке колеса и большую царапину на эмали с правой стороны, но как это случилось – понятия не имею. Знаю только, что гнала большой автомобиль вперед и вверх по дороге так быстро, насколько хватало смелости, стараясь вспомнить, скоро ли будет то место, где мы вышли к «железке».

После пятого или шестого поворота, более плавного, чем предыдущие, машина вырвалась на почти прямой и довольно протяженный участок дороги. Полыхающее в просветах между деревьями ослепительно-яркое солнце разлиновало дорогу поперечными полосами наподобие шпал на железнодорожных путях. Впереди расплывалось облако черного дыма, клубы которого медленно относило в сторону.