Грозный. Буденновск. Цхинвал. Донбасс

Ерин, не обращая внимания, продолжает идти. Альфовец пропускает. Сам идет сбоку. Группу берут в кольцо другие альфовцы. Идут, выставив стволы в разные стороны. Чуть позади – Анатолий Васильевич Квашнин. Летный камуфляжный комбинезон, кепи козырьком на нос, руки в карманах брюк.

У клуба милицейская «буханка». В ней борцы за справедливость – пара юношей, грузный мужчина и сам Сергей Адамович Ковалев. Известный правозащитник. Рядом с машиной старый дед. Кричит в салон:

– Вы продажные! Вы нас все продали, гады проклятые!

Сергей Адамович отворачивается. Делает вид, что кричат не ему.

Журналисты сдаивают информацию. Косматый правозащитник в очках рассказывает:

– Я представитель «Мемориала» Орлов. Мы готовы предоставить себя в качестве заложников. Вчера об этом была договоренность с Басаевым.

Ага, как же! Разве Басаев не понимает, что уж по этим-то в России не особенно заплачут, если что.

– А вы там были?

– Да, целый день вчера мы там были. Много раз с ним беседовали.

– Какое впечатление он производит?

– Очень спокоен.

Окружающие нервно смеются. Какая-то молодая журналистка объясняет кому-то в объектив. Видимо, говорит про Басаева.

– Главное, он хочет, чтоб с ним ехала группа журналистов. Если они не поедут, он тоже не поедет.

Ааа! Значит, вот ты какой, «железный Шамиль»! Трясешься за свою шкуренку! Хорошо, значит напугали мы тебя.

Через минуту прямо на пыльной дороге начинают формировать группу прикрытия из журналистов. Начальник пресс-службы МВД Владимир Ворожцов зачитывает фамилии.

– Яков!

– Я.

– Кузнецов!

– Здесь я…

Оглядываюсь и – о боже! – в группе отобранных стоит Кук. В армейских портках, в пятнистой майке. Да Басаев как только узнает, что он из моей команды, тут же его на куски порежет! Еще в первый день бандиты потребовали к себе прессу. Едва репортеры стали входить в больницу, Басаев спросил: «А где Сладков?». Все пожали плечами… «Жаль, – говорит Басаев, – хотелось бы мне с ним увидеться». А я с «Альфой» к нему на свидание шел.

– Эй, Кук, иди сюда! Тебя кто в этот строй поставил?

– Самолетов. Он и сам ехать собирается. Сказал, что я с ним.

– Вот возьму в следующий раз и сам тебя в такое путешествие отправлю. А ну, иди вон под кусты, отдыхай.

Самолетов Леха – мой кореш. Мы еще с Таджикистана вместе работаем. Я у него там стажировался. Леха тоже здесь, правозащитников окучивает, гуманитарные вопросы… Вот сейчас, слегка пошатываясь, тусуется в «группе обреченных». Я машу ему:

– Леша! Кук с тобой не поедет!

– Хорошо. Дай мне камеру, моя не работает.

– Ага! А я на что снимать буду? А ты-то чего без камеры едешь? Статистом?

Самолетов устало машет рукой и отворачивается. Журналисты уходят толпой в больницу. Наверное, они себя ощущают героями. Последним идет репортер «Российской газеты» Рябушев. По кличке Ябушев – он не выговаривает букву «р». Машет нам на прощанье рукой. Тоже… любитель острых ощущений.

На пыльном горизонте показываются красно-белые «икарусы». Пустые. Журналисты оживляются. Выскакивают из-под деревьев, начинают снимать. Автобусы останавливаются. В каждый поднимаются «собровцы» из какого-то кавказского отряда. Все черноволосые. Все с усами. Проверяют, машут: мол, дальше езжай! Они жуют жвачку, лениво поглядывают в объективы. Всем своим видом давая понять: если кто и отпускает боевиков, это уж точно не мы. Еще автобусы, еще… Неужели отпустят? Это Басаева-то отпустят?! Ах да, Виктор Степанович Черномырдин, премьер, уже поговорил с ним по телефону. Пообещал, что их не тронут. И что?! Нам-то что от этих обещаний? «Икарусы» выстраиваются в колонну и уезжают к больнице.

На их место стекаются «таблетки» скорой помощи. Их уже штук двадцать. Уезжают.

Солдатики, пехота, уморенные жарой, побросав каски, сняв бронежилеты, валяются вповалку прямо на тротуарах вдоль домов. На дорогу выходят люди. Женщины хмурятся, скрестив руки на груди. Смотрят. Мужики – сидя на корточках, курят. Вид у всех угрюмый, тоскливый. Одна бабушка в домашнем халате. Ходит из стороны в сторону. Бросает взгляды, плачет. Их понять можно. Кто там из родственников убитый, кто живой? Вот сейчас и узнают.

Едут! Показываются автобусы. Колонна. Фары горят. Бойцы инстинктивно присаживаются вдоль дороги на корточки и берут оружие наизготовку.

В первом автобусе рядом с водителем сидит медсестра. В белоснежном колпаке. В солнцезащитных очках. В следующем автобусе на таком же месте боевик. Голова и рука его перебинтованы. Ага, досталось тебе, сволочь! Последним идет рефрижератор. Увозят на родину корешей своих замороженных.

И вот наконец от больницы потянулся караван «таблеток» с красными крестами. Издалека видно, что они набиты битком. Люди теряют контроль, бросаются под колеса. УАЗики останавливают, заглядывают в салоны, отпускают, тормозят следующие. Клаксоны воют без передышки.

– Дорогу! Дорогу! Дорогу!