Грозный эмир

Проницательный курд оказался прав в своих неутешительных пророчествах. Не прошло и трех месяцев, как армия халифа осадила Мосул, где нашли приют многие сельджукские беки, не пожелавшие разделить почетный плен своего юного султана. Иммамеддин Зенги, надо отдать ему должное, сумел приготовиться к осаде. Во всяком случае ни население города, ни многочисленный гарнизон не испытывали недостатка в пище. Растерянности тоже не было. Похоже, обыватели Мосула верили в счастливую звезду своего правителя и не собирались кланяться ни султану, ни халифу. Высокомерный визирь аль-Сукман прислал к атабеку своих послов с предложением сдать город в обмен на жизнь и свободу. Иммамеддин Зенги спокойно выслушал послов, а потом повелел сорвать с них одежды и бичами гнать из города. Что и было проделано при большом скопление народа.

– Зачем он это сделал? – спросил Эркюль у Селевка.

– Теперь ни у нас с тобой, Сартак, ни у беков не осталось даже тени надежды на прощение халифа. Гордый аль-Мустаршид сделает все возможное, чтобы отомстить Зенги за нанесенное оскорбление.

– А я полагал, что арабскую армию возглавляет визирь.

– Халиф тоже здесь, под стенами Мосула. Этот город для Мустаршида сейчас важнее Багдада. С его падением придет конец сельджукскому владычеству. Халифат возродится из праха на радость арабам.

– Но ведь ты не сельджук? – прищурился на курда франк.

– Но я и не араб, – усмехнулся Селевк. – У меня действительно было право выбора, Сартак, и я его сделал в пользу Зенги.

– Почему?

– Потому что атабек с недавних пор не видит разницы между турком и курдом. Он привечает даже франков, готовых ему служить. А халиф хлопочет только об арабах, забыв, что все правоверные равны перед Аллахом.

– Ты рассуждаешь почти как ассасин, – покачал головой Эркюль.

– Я был знаком с Гассаном ибн Сулейманом, – кивнул Селевк. – Я даже провел год в доме знаний в Каире, но не стал ни шиитом, ни исмаилитом. Ибо если нет Аллаха, то кто же покарает нечестивых? Зачем плодить пророков, если Мухаммед уже все сказал. В его откровениях наша сила, Сартак.

– А если Зенги передумает? И сельджукские беки вновь станут втаптывать курдов в грязь?

– Почтенному Иммамеддину хватило одного урока под Тенгитом, когда соплеменники бросили его на милость халифа. Великий человек не повторяет своих ошибок и именно этим он отличается от других.

Мустаршиду Билляху удалось собрать огромную армию. Почти сорок тысяч хорошо обученных воинов окружили Мосул, предавая огню и мечу окрестные селения. Если у мосульских обывателей и были какие-то иллюзии по поводу милосердия халифа, то они сгинули в зареве пожаров и утонули в черном дыме, окутавшим город. Арабы, железным кольцом охватившие Мосул, стали первыми жертвами собственного чрезмерного усердия и вынуждены были отойти от стен, чтобы не задохнуться.

– Пора, – сказал Зенги, пристально глядя на беков. – Ты, Селевк пойдешь навстречу Айюбу, а ты, Сартак, – Тимурташу. Я жду эмиров под стенами Мосула через два дня. С рассветом вы ударите на халифа, а я выведу вам навстречу свои войска.

Для Эркюля решение атабека дать решающее сражение под стенами города стало полной неожиданностью. Уж больно велик был риск. Даже если неведомый Айюб и хорошо известный франку Тимурташ действительно приведут Зенги подкрепления, то и в этом случае армия атабека будет почти вдвое уступать по численности армии халифа. Тем более что победа под Мосулом вовсе не будет означать победы в войне. Пралену казалось, что долгая осада истощит силы арабов, и они вынуждены будут отступить к Багдаду из-за недостатка продовольствия. Чем больше армия, тем труднее ее прокормить, особенно на земле, подвергнувшейся разорению.

– Бездействие подрывает силы не только осаждающих, но и осажденных, – покачал головой Селевк. – Через полгода наши кони превратятся в кляч, а сами мы потеряем веру в себя. Кто не победил, тот проиграл. Так думает атабек, и я с ним согласен.

Почтенный Тимурташ нашел множество причин, чтобы не спешить навстречу армии халифа. Чудо, что он вообще рискнул высунуть нос из Халеба, да еще и собрать армию в семь тысяч сабель. Правда, большинство в армии эмира составляли плохо снаряженные туркмены, но это вовсе не означало, что их следует бросать без жалости под копыта коней гвардейцев.

– Не бросай, – согласился с Тимурташем Эркюль. – Тем более что атабек Зенги поставил перед нами четкую задачу – атаковать холм, где раскинуты шатры визиря и халифа, внеся тем самым хаос в арабские ряды.

– Шатры защищают лучшие воины аль-Мустаршида, – покачал головой трусоватый эмир. – Они утопят нас в крови.

Спор Эркюля с Тимурташем прервал бек Селевк, влетевший в гущу приунывших туркмен на горячем коне. Правитель Текрита сдержал слово, данное Зенги, и привел ему на помощь три тысячи конных курдов. Выжидать практически на виду у неприятеля было смерти подобно. Арабские дозоры в любую минуту могли обнаружить притаившихся в зарослях всадников. Айюб просил Тимурташа поддержать его атаку с флангов, а сам готовился бросить своих людей прямо на вершину холма.