Грозный идол, или Строители ада на Земле

Комната озарялась восковыми свечами и блистала разнообразными цветами ковров — красными, голубыми, желтыми. Вместе с производством себя в «пророка» и первого бюрократа Зеленого Рая Парамон начал быстро богатеть: крестьяне стали выплачивать оброки, но, кроме этого, Парамон под разными предлогами отбирал у порабощенных жителей целые стада, склады с хлебом, рыбные склады, различные движимости, и все это заставлял своего брата Петра обменивать у персиян на деньги и различные вещи. Три бюрократа вместе со своей охраной и различными палачами быстро богатели, а крестьяне, вместе с утратой свободы, счастья, радости и прежней ясности рассудка и нравственности, опускались и беднели. Три акулы могут уничтожить целые стада маленьких рыб, и три бюрократа в Зеленом Раю выпивали кровь из сердца, высасывали мозг из голов и наполняли души людей ужасом, ненавистью и смертельной тоской.

Расхаживая по комнате, Парамон вдруг увидел в окне мчавшуюся в блеске молнии «невесту бога» с крутящимися за ней золотисто-светлыми волосами и бледным, но сияющим лицом. «К веселому богу бежит невеста, и как быстро, и собаками не поймаешь, только голые ножки мелькают», — подумал Парамон. Он подошел к противоположному окну и здесь увидел другую картину: «невеста бога» уже шла к крыльцу его дома, сопровождаемая двумя людьми из его охранителей, которым он давал различные секретные поручения.

Минуту спустя в комнату вошла Сусанна, и невидимая рука, открывшая ей дверь, сейчас же ее снова закрыла.

«Невеста бога» и ликующий Лай-Лай-Обдулай остались наедине.

Стыдливо и в страшном смущении наклонив свою голову, отчего ее волосы упали книзу, как пряди золотистых нитей, Сусанна смотрела на «могущественного бога» с невыразимым выражением больших голубых глаз. Они напоминали море, озаряемое блеском молнии, и, как оно волнуется, вздымаясь всей своей глубиной, так и в ее глазах отражались мятеж и буря ее сердца. И, как ее глаза, лицо то вспыхивало краской женственного стыда, то делалось бледным, как белый воск, отражая тогда воцаряющийся в ее груди священный ужас перед «высоким». Несмотря на такие чувства, в уме ее все-таки проходила страшная мысль: «А если бог не вошел еще в это кривое тело урода!» Надо было иметь доказательство, что могучий Лай-Лай-Обдулай там уже находится и смотрит на нее из глаз Парамона. И вдруг она ясно познала, что ее небесный жених, наверное, там: глаза Парамона блистали необыкновенным сиянием, и бледное лицо тоже казалось сияющим радостью. Парамон ей всегда казался мрачным, пугающим всех одним своим сурово-насмешливым видом стариком, а этот — тоже безобразная храмина, но она сияет, как окнами домик, когда внутрь его упала молния. Никакого не было сомнения, что перед нею светлый Лай-Лай-Обдулай.

Вспомнив, как она себя должна вести перед веселым богом, Сусанна подняла дрожащую ручку к голубому поясу, чтобы сорвать его, и рука ее остановилась в нерешительности: ужасным ей показалось такое бесстыдство; может быть, она не так поняла, и «светлейший» вовсе не желает, чтобы она голая плясала перед ним.

Жених и невеста молча смотрели друг на друга. Вдруг Лай-Лай-Обдулай, распахивая свой белый плащ, начал подплясывать своими длинными, оказавшимися голыми ногами, делая странные движения телом и смеясь радостным, похотливым смехом.

В чувстве охватившего ее экстаза она в один момент сбросила с себя платье, ножки ее завились кверху, и сияющая счастливая Сусанна начала плясать перед стариком Парамоном, закинув руки за голову. В свою очередь, и жених-бог с лицом, сделавшимся еще более ужасным от овладевшей им животной страсти и как бы прожигая ее нагое тело глазами, стал выделывать ногами еще более высокие узоры в воздухе, как галопирующая лошадь; кривое тело его при этом похотливо изгибалось, но, танцуя таким образом, он все более приближался к низенькому ложу, покрытому золотисто-белой тканью, и, видимо, находя, что ему, небесному гостю, разговаривать не к чему с земной невестой.

Восхищенная веселостью бога и как бы опьяневшая от пляски, счастливая девушка с раскрасневшимся, улыбающимся и сияющим лицом стала следовать за женихом, не переставая плясать. Вдруг Лай-Лай-Обдулай, очутившись у ложа, неожиданно улегся на него и грубо, с животной радостью, ухватив ее за бедра, потянул к себе. Сусанна с криком восторженной радости упала в объятия бога.

Прошло несколько часов, и комната начала освещаться дневным светом.