Грозовая обитель

— Да. Признаюсь, что поднял его, повинуясь идиотскому импульсу. Мне захотелось обрести уверенность в том, что больше никто не ударит меня этим хлыстом. Поэтому я, не подумав, унес его с горы. Из этого ты можешь сделать вывод, что я был несколько возбужден. Опомнившись, я подошел к краю лужайки и бросил хлыст в реку. Так мне тогда показалось. Разумеется, мне не приходило в голову, что через несколько лет меня ударит этим самым хлыстом дочь Алтеи.

Зловещая усмешка Бута напугала Камиллу, но она решила не поддаваться панике. Для нее сейчас существовал только один вопрос: что с Россом? Прежде чем она успела заговорить, раздался голос из верхней гостиной дома. Все трое подняли головы и увидели Летти, стоявшую у открытого окна.

— Бут, — позвала она. — Так ты вернулся, дорогой. — Ее взгляд скользнул по Камилле, не выразив никаких эмоций. — Пожалуйста, поднимись ко мне, Бут. Я хочу с тобой поговорить.

Бут пожал плечами.

— Пойду узнаю, что ей нужно, — объяснил он.

Камилла последовала за ним. В прихожей были зажжены свечи, над лестницей горела керосиновая лампа. Миновав мрачную арку, Камилла вышла на лестничную площадку, не переставая думать о Россе.

Бут, уже поднявшийся на второй этаж, остановился, держа руку на перилах, и посмотрел вверх. До Камиллы донесся тихий и мягкий голос Летти, стоявшей над Бутом и что-то ему говорившей. Внезапно раздался предостерегающий голос Бута.

— Нет… нет, тетя Летти. Не делай этого!

Пораженная криком кузена, Камилла застыла на месте, ее догнала Гортензия. Высоко над ними пролилась струя горящего керосина из лампы, которую опрокинула Летти. Языки пламени уже лизали деревянные ступени и перила лестницы, быстро перемещаясь во все стороны, охватывая пол и потолок. Огонь, поддерживаемый тягой лестничного колодца, гудел и клубился, столб пламени приобретал ужасающие размеры.

Летти могла бы отбежать в сторону, если бы захотела, но Бут, находившийся посередине лестницы, попал в западню.

К своему ужасу, Камилла увидела, что Летти не бросилась прочь от огня, а стала спускаться вниз, направляясь к Буту, в самое сердце пламени. В это мгновение Бут сорвал с себя куртку и, бросившись вверх, накинул ее на голову Летти. Он схватил тетю на руки и бросился вниз сквозь пламя, уже охватившее его одежду и волосы.

Гортензия с криком «Пожар!» выскочила из дома. Какой-то мужчина влетел в прихожую, задев Камиллу плечом. Это был Росс. Он принял Летти из рук Бута, сбивая языки огня с ее юбки. Затем повалил Бута на пол, завернул его в ковровую дорожку и покатил к двери. Через минуту Бут уже лежал на траве, после чего тетя встала на колени у края подъездной дороги.

Слуга, находившиеся в боковом крыле дома, выбежали из своих комнат. Кто-то из них помчался в деревню звать на помощь. Гортензия продолжала кричать, пока Камилла ее не встряхнула.

— Прекратите! — потребовала она. — Криком делу не поможешь. — Потом встала на колени рядом с Летти.

Сердце дома пылало гигантским факелом, огонь уже перекинулся на оба крыла здания и продолжал завоевывать новые пространства.

— Бут! — опомнившись, воскликнула Летти. — Где он?

Она высвободилась из объятий Камиллы, вскочила и подбежала к тому месту, где лежал ее племянник, над которым склонился Росс.

— Не трогайте его, — предостерег тетю Летти Грейнджер. — Он потерял сознание. Лучше дождаться доктора.

Летти стояла неподвижно и молча смотрела на человека, лежавшего у ее ног. Бут обгорел так сильно, что на него страшно было взглянуть, и Камилла отвернулась, растерянная и потрясенная. Каким бы ни был ее кузен, она не желала для него такого наказания. Но Летти проявила непреклонность.

— Он не выживет. — Тетя говорила тихо, но ее голос не дрожал. — И это к лучшему.

Она печально оперлась на руку Камиллы, и они отошли от Бута, присев под деревьями.

— Бут спас мне жизнь, — констатировала Летти. — Он бросился ко мне сквозь пламя и вынес из огня. Признаться, я на это не рассчитывала. Мне не хотелось, чтобы он продолжал жить, но я думала, что уйду вместе с ним.

— Замолчите, — простонала Камилла. — Вы не должны говорить таких ужасных вещей.

К ним подошла Гортензия, превозмогшая истерику.

— Не мешай ей, — обратилась она к Камилле. — Она знает, что говорит. Пускай изольет душу.

Оттененный черным грозовым небом, огромный пылающий факел поражал воображение диким великолепием. Обрушившаяся центральная башня взметнула в воздух несметное количество пламенеющих искр, и Камилла ощутила, как пепел осыпает ее лицо. Откуда-то появилось множество людей, столпившихся во дворе. Одни кричали и суетились, другие смотрели на огонь беспомощно и завороженно.