Грозовая охота (СИ)

Дверь открыл не служка, роба была простой, серой, подвязанной бечевкой, а не оранжевой.

Лицо было таким грязным, измазанным сажей и пылью, что кроме блестящих черных глаз

не было видно совсем ничего. Было жарко, пахло едой, дымом, из-за двери слышались

разговоры кухонных и негромкий смех.

- Сюда, - чумазый помощник поманил меня в другую сторону от кухни, нервно

оглядываясь по сторонам. Мы нырнули в нишу, прошли холодильную комнату, склад, новая

низкая дверца, и вот я уже во внутренних пустынных коридорах Храма Великого.

Я поправила одежду, отряхнула паутину и пыль, и пошла в центральный зал. Серые сделали

большое одолжение, назначив встречу именно тут, если следили по ауре, максимум, что

узнает Луций, что я была в Храме, а то, что под, а не над, это не определить. Но зачем меня

понесло в Храм? На этот случай мне нужны внятные, очень внятные объяснения.

В центральном зале храма Великого было тихо. Стояли коленопреклонные посетители,

сновали служки в оранжевых робах, чадили свечи и факелы. На постаменте в центре

искрилось и горело вечное серебристое пламя, высотой в два моих роста.

Я осенила себя знаменьем Великого, молча поздоровавшись. И первый раз за все время

посещения Храма у меня возникла мысль - как. Как они сделали это? Чем заплатили

предки? Одно дело Мара, Немее и Нима, но Великий. Вечный огонь. Великий упоминался ещё

в старых хрониках до Исхода. Как? Или это Великий провел детей своих в новый дом? Это

серебристое пламя так же горело и на другой земле чужого для меня мира? Как они сделали

это? Привели своего бога сюда или это он привел их?

Я прикрыла глаза и приложила кулак к груди, продолжая традицию. «Салютую

шестнадцатому. Покойтесь с миром. Великий, дай мне сил, не допустить этого ещё раз. Дай

мне сил...».

В этот момент серебристое пламя на постаменте взметнулось вверх, до самых полукруглых

сводов потолка. Меня с ног до головы окутало серебристое сияние, овевая теплом. А от

большого пламени отделилась маленькая стайка огней. Светящиеся огоньки в воздухе

мигнули и сложились в знакомый знак шестнадцатого легиона - круг в треугольнике и око.

«Зрящие Севера. Всегда на грани».

Стоящие на коленях посетители подняли головы, глядя в мою сторону. На некоторых лицах

отчетливой темной печатью легла зависть.

Благословение.

Благословение Великого, вот что значил свет, окутавший меня с ног до головы, как будто

меня взяли под защиту, закутали в самый надежный кокон. Ещё никогда ни в одной из своих

жизней я не получала благословения Великого.

За что? Зачем? Я не просила об этом.

Когда пламя вокруг меня утихло и успокоилось, я отдала дань уважения, сделав самый

низкий из возможных поклонов - почти земной.

Молодой бритый служка в оранжевой робе догнал меня почти у самого выхода, дверь была

открыта, и в полумрак Храма ярко светило зимнее солнце. Служка молча, с поклоном сунул

мне в руку сверток, перетянутый простой бечевкой. Я вздрогнула от неприятного чувства

узнавания.

Снова?

Внутри промасленной бумаги, завернутый в несколько слоев белой ткани лежал деревянный

кругляш амулета с выжженным символом Великого.

Опять. Что на этот раз? Новое Око? Вызванный? Прорыв? Никакого желания одевать амулет

у меня не было. Благословение и одноразовый артефакт Великого. Вместе. Для меня это

означало только одно - крупные неприятности. Меня ждут очень крупные неприятности.

Сын Старика ждал меня там же, где мы привязали коней, у стены за поворотом к Храму,

недалеко от входа. Я приветственно кивнула ему, забирая мешочек с артефактами.

Когда я натянула последние кольца и щелкнула пальцами, чтобы размять их, вдалеке

послышался стук копыт, перезвон сбруи, и из-за поворота к нам выехал небольшой отряд

гвардейцев в черной форме с нашивками со знаком в виде морды оскаленной твари

неизвестного вида. За мной приехали Хэсау.

В этот момент в Храме начал звонить колокол, наполняя монотонным звоном всю округу.

Гвардейцы спешились, рассредоточившись, и вперед ко мне подъехали двое всадников на

чистокровных райхарцах.

Широкоплечий и рослый, в темном плаще с капюшоном, подбитом серебристым мехом, на

коне приметной песочной масти, первым ехал мой дядя - Хоакин Хэсау. Второй, стройный и

низкорослый, смеющийся уже прямо сейчас так, что лучики морщин скрывали глаза в узкие

щелки, ехал Люк. Люци Хэсау, самый молодой и самый безбашенный из всех моих дядек.

Наказание, храм, серые, Нике, псаков Турнир, все отошло на второй план. Кровь внутри

запела, наполняя теплом и жаром, в ушах застучали отдаленные барабаны, а я подхватив

юбки рванулась навстречу к Люку. Кровь пела узнаванием - свои, свои, свои, родные, а

летела по снегу, прямо в распахнутые объятия.

Люци поймал меня на подлете, подбросил в воздух и закружил, как в детстве. А смеялась,

счастливо запрокинув голову, стискивая пальцами сильные плечи. Как и у всех Хэсау, у

тонкокостного и изящного Люка силы в руках было немерено.

Я не видела этих насмешливых глаз столько зим. Люци не имел никакого отношения к

войне, он просто не дожил до нее.

Если посчитать всех умерших, то можно говорить о том, что рода Блау и Хэсау не просто