Группа ликвидации

— Разумеется. Но, пожалуйста, запомните, герр Хелм, что мы, шведы, очень болезненно относимся ко всяким проявлениям насилия. Мы даже не разрешаем своим детям смотреть американские ковбойские фильмы. Мы убеждены, что даже знаменитые убийцы и шпионы должны быть преданы справедливому суду. Просто подстреливать их из-за угла, за исключением крайних случаев, — значит насмехаться над законностью. Надеюсь, я ясно выражаю свои мысли? — он пошел к двери и обернулся. — А что это?

Он взял мою пластиковую фляжку, которая стояла на чемодане — там, где оставил ее Веллингтон.

— Простая пластиковая фляжка с виски, — ответил я. — Надеюсь, это не противозаконно?

— О нет! Мне просто стало интересно. Теперь из пластмассы делают такие забавные вещи.

Когда он удалился, я подошел к чемодану. Мне не надо было долго рыться в вещах. Среди своих чистых носков я сразу наткнулся на что-то холодное и твердое. Это был мой маленький пятизарядный «смит-вессон» — все еще заряженный. Я на мгновение нахмурился. Гранквист вел себя, по меньшей мере, загадочно. Я никак не мог взять в толк, то ли он вернул мне оружие, чтобы я мог защитить свою жизнь — после того, что случилось с Веллингтоном, — тем самым как бы предупреждая меня, чтобы я воспользовался им по назначению, или же просто его болтовня должна была скрыть тот факт, что он меня благословляет и выпускает на тропу войны с заряженным револьвером. Всегда довольно непросто раскусить этих субъектов, которые привержены столь абстрактным понятиям, как закон и правосудие.

Я внимательно осмотрел свой револьвер, поскольку понял, что пришло время постоянно иметь его при себе. Потом я поехал в больницу проведать своего компатриота. Я с превеликим трудом пробился сквозь оборонительные рубежи, но в конце концов меня все же провели в палату к Веллингтону. Он уже был зашит, в гипсе и перебинтован. Когда я затворил за собой дверь, он открыл глаза.

— Ах ты, паскуда! — прошептал он.

Я почувствовал себя куда лучше. Стало совершенно ясно, что он отделался легким испугом. Это был все тот же малоприятный забияка и грубиян. А я-то боялся, что он сказанет что-нибудь такое, что заставит меня сгорать от стыда.

— Ты же прекрасно знал, что они там засели, — шептал он.

Я пожал плечами.

— Такая вероятность была. Ты и сам должен был подумать своей головой. А теперь-то чего обижаться? Ты же, парень, готов был сдохнуть — только бы не просить у меня помощи, не забыл? Мне что, надо было водить тебя за ручку и отговаривать превращаться в живую мишень, стоя у раскрытых окон?

Мы долго смотрели друг на друга, потом он слабо усмехнулся.

— Ладно. Ладно, по крайней мере, ты хоть остался верен себе, паскуда. Если бы ты пришел и начал хныкать, что ты бы отдал все что угодно, ну просто все что угодно, лишь бы оказаться на моем месте, я бы плюнул тебе в рожу! — Он прикрыл глаза, потом снова открыл их. — Слушай, найди мое пальто, а?

Поиски пальто заняли немало времени, но, в конце концов, его обнаружили в комнате сданных вещей и отдали мне. Я принес пальто ему в палату и положил н кровать.

— Дверь закрыта? — прошептал он.

— Закрыта.

— В шве. Спереди справа. Воспользуйся ножом. Это чертово пальто уже все равно ни к черту не годно.

Я достал свой нож, вспорол шов, нашел под подкладкой маленький рулончик бумаги и отдал ему.

— Черт, для меня это китайская грамота, — заявил он сердито. — Нечего махать у меня перед глазами. Если тебе это что-нибудь скажет, буду очень рад.

Я развернул рулончик и сразу узнал шифр. Я взглянул на Веллингтона, но он уже закрыл глаза. Я отнес листок к столу в углу палаты и стал расшифровывать сообщение. Там стоял мой кодовый номер и код связника, который мне был незнаком, потому что сообщение пришло не через Вэнса: он уже больше не был моим связным. Сообщение было из Вашингтона. Текст гласил:

«ПЕРВОНАЧАЛЬНЫЕ ИНСТРУКЦИИ В СИЛЕ, ИЗМЕНЕНИЯ ОТМЕНЯЮТСЯ. БЕРИ ЕГО. МАК».

Я достал спички, сжег листочек и вернулся к кровати, Веллингтон недовольно сморщил нос.

— Перед тем как провонять всю комнату, надо спрашивать разрешения, — прошептал он.

— Кто бы говорил!

— Ну, доволен! Ты сможешь его найти?

— Мне не надо его искать, — сказал я. — Он сам меня найдет. У меня есть кое-что, что ему очень нужно.

Из-под бинта на лице Веллингтона показалась кривая улыбка.

— Ага. Я так и решил. Я догадался, пока валялся тут. Ты, эти чертовы пленки… Ты не мог его и пальцем тронуть. У тебя не было приказа. Приказ был у меня. И ты все засветил, чтобы никто не понял, что там было, а сам сохранил настоящие, чтобы, когда наступит время, использовать их как приманку.

— Я внимательно тебя слушаю. Мне кажется, раньше ты меня обвинял в том, что я это все сделал, чтобы досадить тебе. Я жду извинений.

— Мне бы надо было опять натравить на тебя Гранквиста, хитрец ты хренов!

Я долго смотрел на него. Этот распластавшийся на больничной койке парень не казался мне теперь таким мерзким.

— Я могу для тебя что-нибудь сделать?

— Да. Добудь Каселиуса. И проваливай. Я спать хочу.