Группа «Михал» радирует

Игорь и наши юные помощники с заданием справились блестяще. Основываясь на донесениях Стефана и его товарищей, мы сообщили в Центр точные координаты промышленных предприятий, выпускающих военную продукцию, а также часы окончания работы, чтобы не подвергать опасности занятое на них польское население.

Вылет был подготовлен, но погода над Варшавой стояла кошмарная. Лишь через несколько дней наступило улучшение, и самолеты смогли произвести налет. Над Варшавой появились советские бомбардировщики, на деле доказав, что люфтваффе не так уж всесильна, как утверждала гитлеровская печать.

Однако после оценки результатов налета оказалось, что бомбардировку из-за сильной противовоздушной обороны Варшавы приходилось вести с большой высоты, и она была поэтому недостаточно эффективной. Арцишевский передал в Центр свое отрицательное мнение относительно целесообразности продолжения такого рода бомбардировок: чисто военный эффект был сравнительно невелик, а жертвы среди гражданского населения могли быть. А этого советское командование не могло допустить. Центр признал это мнение разумным и бомбежки прекратил.

В конце марта Арцишевский получил с Поморья сведения о перегруппировке немецких войск. 28 марта он передал через Игоря данные о концентрации в Гдыни кораблей, о превращении Крулевца в военно-морскую базу, а также о сосредоточении в Торуне артиллерии крупных калибров. На следующий день была передана также информация о зверствах, чинимых гитлеровцами над советскими военнопленными, и, в частности, об отравлении газами в одном из лагерей около двух тысяч человек. В нашем распоряжении имелись добытые у немцев доказательства гитлеровских преступлений: фотографии и письма, которые Валеры собирался переслать с курьером. Для выполнения этого задания готовился Зигмунд Енджеевский. К сожалению, осуществить замысел до конца не удалось — перед группой встали новые задачи и пришлось ограничиться лишь описанием указанных документов, переданных по радио. Возможно, это было простым стечением обстоятельств, но уже 27 апреля 1942 года Советское правительство выступило с официальными нотами о совершаемых гитлеровцами зверствах.

В начале апреля мы получили уведомление о направлении к нам еще одного курьера. На этот раз планировалось осуществить выброску на парашюте в заранее согласованном месте. Арцишевский поручил мне организовать прием парашютиста. Задача была не из легких, поскольку у нас до сих пор не имелось никакого опыта в проведении такого рода операций.

От Юрека Маринжа я получил перечень районов, подходящих для выброски, а также немало советов относительно требований, предъявляемых к месту приземления. Эти данные были для меня весьма ценными, поскольку разведка своими силами безопасных районов отняла бы слишком много времени.

Очень удобное место в Бельске, под Груйцем, указали братья Жупанские. Проведя рекогносцировку, я решил принимать парашютиста именно здесь. У этого места был ряд преимуществ. Во-первых, оно находилось недалеко от Варшавы, что с учетом трудностей транспортировки радиостанции и оружия было очень удобным. Во-вторых, у нас там были свои люди — поляна находилась на территории имения графа Моравского, управляющим у которого служил двоюродный брат Жупанских. Он обещал нам помощь. Кроме того, вокруг места приземления тянулся лесной массив, имеющий форму двух прямоугольников, соединенных узкой полоской деревьев. Своеобразная конфигурация леса позволяла летчику легко отыскать место выброски, а нас деревья прикрывали со стороны Груйца, где стояла немецкая воинская часть, а также со стороны усадьбы и деревни, так что можно было свободно пользоваться световыми сигналами. С тем чтобы облегчить летчику задачу, помимо сигнальных огней на месте приземления, я решил разместить дополнительные огни по оси подхода самолета в районе Лукува и Гарволина.

После согласования с Центром план выброски был утвержден. Арцишевский ввел положение повышенной боевой готовности. Игорь ежедневно передавал в Центр метеосводки и вот, наконец, в один из дней принял радиограмму, уведомляющую, что этой ночью прибудет курьер. Я немедленно отправил своего школьного товарища Генрика Скворецкого с сигнальной лампой в Гарволин, Юзека Клюфа — в Лукув, а сам с Жупанским, Томашунасом, Камровским и Копкой поспешил в Бельск.

День мы пересидели у родственника Жупанских, а к ночи направились с фонарями на поляну. К нам присоединился и сын Моравского. К сожалению, ожидали мы напрасно — в эту ночь самолет не прилетел.

Я оставил всю группу на месте, а сам вернулся в Варшаву выяснить обстановку. Валеры объяснил мне, что по техническим причинам вылет был отменен. Назначен новый срок — через два дня. Я снова все подготовил, но и на этот раз никто не прилетел. В очередной радиограмме сообщалось, что самолет, обстрелянный немецкой зенитной артиллерией, вынужден был вернуться на базу.