Грусть белых ночей

Удивительно, как среди скал, взгорков, нагромождения камней могла отыскаться подобная поляна. Возможно, специально расчистили. Меж сосен виднеются два приземистых, барачного типа домика. На дальней окраине аэродрома несколько машин, у которых вместо кузовов цистерны. Сразу от леса тянется проволочное, выше человеческого роста заграждение. За ним — завалы камней. Их собирали в кучи, когда расчищали площадку.

Солнце зашло. В сосняке робкие серые сумерки. Пора белых ночей на исходе. Разведчики прохаживаются туда-сюда по торной, наезженной дороге, ведущей к аэродрому. В проволочном заграждении есть лазейка, через которую и должны вышмыгнуть на дорогу летчицы.

Их пока нет, хотя уже могли появиться. Договаривались на время после отбоя. На одиннадцать вечера.

Вдруг слышится гулкий треск мотора. На фоне еще светлого неба в проемах меж сосен мелькает темной тенью силуэт «кукурузника».

Филимонов деланно хохочет.

— Полетели птички. Пехоте крылышками помахали. Не придут.

— Придут, — спокойно возражает Смирнов. — Я летчиц знаю...

Сергей почему-то тоже хочет, чтобы летчицы пришли.

Но вот с дороги долетает шорох подошв, приглушенный смешок. Пришли все же летчицы. Их пять, и разведчиков пятеро.

Даже в полумраке белой ночи можно рассмотреть: две летчицы в лейтенантских погонах, одна же, маленькая, щупленькая — младший лейтенант, еще две — сержанты. Хорошо, что и сержанты есть. Среди разведчиков самое высокое звание у Смирнова — старший сержант.

— Боялись, что не придете, — начинает разговор Смирнов с присущими его манере ласково-ироническими нотками в голосе. — Думали, на бомбежку полетели.

Отвечает одна из летчиц в лейтенантских погонах, высокая ростом, дородная:

— Летаем через ночь... Вам, мальчики, во второй эшелон не хочется?.. На отдых...

В ее голосе как будто вызов. Смирнов не любит слишком серьезных разговоров.

— Заслуженных у нас не много. Вас, летчиц, после войны на руках будут носить.

Разговор понемногу оживляется. Из тени, отбрасываемой деревьями, летчицы и разведчики выходят на светлую просеку.

— Тут недалеко есть валуны, — говорит Смирнов. — Пойдем туда. Тут нас увидят.

Он первый ступает в тень, в лес. Летчицы цепочкой идут за ним. Шествие замыкают разведчики.

Через некоторое время взгляду открывается прогалина в лесу, густо усыпанная камнями. Сотни камней. Лежат по одному и кучами, нагроможденные один на один. В неверном свете белой ночи поляна кажется населенной незнакомыми страшилищами.

Они нашли несколько удобных камней и сели на них в кружок. Теперь можно лучше рассмотреть летчиц. Все они в пилотках, из-под которых выбиваются прядки волос, в командирских гимнастерках. У каждой на груди ордена, один или два, даже у сержантов.

А у разведчиков орден Красной Звезды только у Смирнова. У остальных же медали «За отвагу» и гвардейские значки. У Сергея никакой награды нет.

— Вы разведчики? — спрашивает летчица, первой вступившая в разговор.

— Разведчики, — подтверждает Филимонов.

— Разведчики мне жизнь спасли. Прошлой весной. Села у фрицев, десять километров до фронта не дотянула. Думала, каюк. Как раз наша разведка на меня наткнулась.

Смирнов веселеет:

— Взаимовыручку наземных и воздушных войск надо отметить.

В руках Смирнова фляга в ворсистом футляре. Он отвинчивает крышку.

— Чистый спирт. На закуску есть галеты. Из продуктовых складов противника.

— Давай знакомиться, — говорит дородная Летчица. — Меня зовут Машей. По фамилии Кукушкина.

— Смирнов Михаил.

— Филимонов Василий.

— Грибин Алексей.

— Калиновский Сергей...

Маленькую летчицу, сидящую напротив Сергея, зовут Галей. Галя Игошина. Он вздрогнул, услыхав ее имя.

Летчицы и разведчики представляются Сергею лучшими и преданнейшими товарищами, друзьями, ему хочется сказать им что-то особенное, удивить их, обрадовать, но он не находит нужных слов.

— Может, есть кто-нибудь из Калинина? — спрашивает Галя. — Всю войну ищу земляка.

— Мы были на формировке в Калининской области, — отвечает Сергей. — Оттуда приехали в Ленинград.

Разговор становится слишком громким.

Маша показывает рукой в сторону аэродрома:

— Не шумите. А то проснутся наши деды. Которые нас и наши самолеты охраняют. В основном, конечно, нас. Дедам по сто лет, но за нами следят.

Летчицы посмеиваются. Опять стрекочет мотор самолета. Все смолкают, прислушиваются. «Кукурузник» благополучно возвращается с задания.

Вот уже и образовались парочки, которые перебираются на более отдаленные камни. Первыми отделяются Смирнов и Маша Кукушкина. Остальные пары поднимаются вместе, идут в сторону леса, разбредаются по дороге.

Сергей остается с маленькой летчицей. Ноги от неудобного сидения на камне сделались ватные, непослушные, и Сергей с трудом переставляет их. Он смущен тем обстоятельством, что идет рядом с летчицей, у которой офицерское звание и орден, а у него ни лычек на погонах, ни медали на гимнастерке.

— Ты десять классов окончил? — спрашивает летчица.

— Девять.

— И я девять, — Галя будто обрадовалась. — Из десятого ушла в аэроклуб. Сколько тебе лет?

— Девятнадцать.

Она тихонько хихикнула: