Грустная девочка

Еще лучше. Ирена отодвинулась от него, словно стараясь взглянуть со стороны и оценить безопасность его намерений.

– Значит, моему мнению ты не доверяешь?

– Я просто хочу ее увидеть, вот и все. Ты и сама сейчас мне не доверяешь. Перестань прятать меня от женщин. Или прятать от меня женщин? Какая разница, самое главное, что мне это надоело. Я уже женился на тебе, так что хватить бояться, что меня кто-то уведет, – устав вилять и осторожничать, прямо выложил он.

Выражение ее лица мигом сменилось – из настороженного превратилось в насмешливое.

– А кто боится? Можно подумать, что ты будешь нужен кому-то еще, кроме такой дурочки, как я. Если хочешь познакомиться – на здоровье. Правда, она бывает здесь только по выходным, а в остальные дни живет в другом городе.

– По выходным? – Шерлок озадаченно потер подбородок, как будто пытаясь нащупать прорастающую щетину. – Ладно, с этим я что-нибудь придумаю.

Только в октябре Мартину надоело приходить в кухонное помещение общежития и тратить драгоценные часы на отмывание посуды. Он внимательно следил за Эммой, чтобы понять, собирается ли она принимать его «ухаживания» или хочет просто выгнать его. Утешением служили их редкие совместные ужины в тишине чистого, но заставленного всякой утварью помещения. Тогда он чувствовал, что все его усилия не пропали даром – Эмма начинала говорить с ним, интересовалась его делами и училась получать удовольствие от простой еды его детства.

Сумерки стали сгущаться значительно быстрее, и теперь, покидая кухню, он выходил в темный двор, откуда пробирался переулками к сверкающей огнями дороге. После почти романтических вечеров весь путь домой проходил в размышлениях и воспоминаниях, но в другие дни, когда они расставались сразу же после работы, Мартин чувствовал себя подавленным и обессиленным.

Наверное, ей тоже все это наскучило. Во всяком случае, одним прекрасным дождливым вечером Эмма сообщила, что в скором времени перестанет мыть посуду.

– У тебя появились другие дела? – боясь услышать новости о каком-нибудь парне, осторожно поинтересовался Мартин.

Эмма покачала головой и принялась опускать и поправлять рукава своей рубашки. Ее недавно подстриженные волосы завивались на концах крупными кольцами и выглядели так, словно она только что вышла из парикмахерской.

– Не то чтобы дела… просто Мэй нашла курсы медсестер, и я обещала пойти вместе с ней. Это бесплатно – в клинике за углом набирают девушек и по вечерам показывают, как делать уколы, ставить капельницы и клизмы. Короче, вход свободный.

– И так что – каждый день?

– Да. По будням, разумеется. В выходные я езжу к маме, сам понимаешь.

– Хочешь стать медсестрой?

Эмма улыбнулась и подняла глаза. Ее взгляд был ясным и добрым.

– Нет, и я даже не уверена, что Мэйлин этого хочет. Она ищет себя, открывает новые горизонты, и пока у меня есть возможность, я буду делать это вместе с ней.

Мартин положил руки в карманы, выпрямил спину и расправил плечи, разгоняя кровь после длительного пребывания в одном положении.

– Она думает, что сможет стать гениальной медсестрой?

В ответ она сразу же ощетинилась:

– А почему нет?

Он поспешил пояснить свои слова, пока между ними вновь не развезлась пропасть отчуждения. Все, что касалось ее подруги, Эмма воспринимала очень серьезно.

– Я о том, что можно найти и более перспективные занятия. Чего она сможет добиться, научившись делать уколы?

Эмма понимающе кивнула:

– Да, знаю, выбор странный, но она просто хочет с чего-то начать. И потом, в жизни женщины бывают разные моменты – умение заботиться о больном человеке никогда не помешает.

– Здесь ты права. Дополнительные навыки нужны всем. Главное, чтобы польза была.

Она засмеялась, оттаивая окончательно.

– Даже если мы ничему не научимся, по крайней мере, будем знать, что медицина – это не наше. Тоже хорошо.

– Вам виднее, – совсем сдался Мартин. – Так значит, я тебя больше не увижу?

Эмма пожевала нижнюю губу, а потом, набравшись решимости, сказала:

– Мартин, ты ведь не просто так приходил сюда. Я не делилась с тобой заработком, ты ни о чем не просил. Нужно уже положить конец этим блужданиям вокруг да около, слишком долго мы с этим тянем, согласен?

– Полностью.

– Я ведь уже говорила тебе, что не хочу никаких разочарований и боли.

– Да, ты говорила, что любишь себя гораздо больше, чем меня. Я это переживу, не бойся.

– Уверен? Потому что у меня есть один… помнишь, я обещала рассказать тебе о том, что меня тревожит?

Конечно, он отчетливо помнил ее странное удрученное настроение, которое она не решалась ему объяснить. Теперь, похоже, настал тот самый момент, когда она могла внести немного ясности и поделиться с ним своими переживаниями.

– Ты обещала сказать, как будешь готова.